Вскоре он просто стоял и колотил поочередно обеими руками по стене, периодически повторяя:
- Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.
Кого он ненавидел? Может быть, Джейкоба, который мог целовать ее хоть каждый день, а не только тогда, когда этого требует сценарий. Или саму Милли, которая за все время их знакомства видела в нем лишь хорошего друга, лишь старшего брата, которая не хотела признавать, что между ними существует связь. А может он ненавидел сам себя. За то, что он трус. За то, что он не признался ей. За то, что оттолкнул ее, когда была возможность все рассказать. Он сам был виноват. Не было бы никакого Саториаса, если бы он, Финн, сказал Милли, как сильно ее любит. До дрожи в коленках, до мурашек, разбегающихся по всему телу от одного ее взгляда, от одной ее улыбки, от ее радостного смеха.
Но сейчас она была счастлива. Ей было хорошо с другим человеком. А Вулфард был и остается всего лишь ее другом. И, если он хочет, чтобы она была счастлива, то нужно ее отпустить. Позволить быть с тем, кто заставляет ее улыбаться. С тем, кого она любит.
Юноша слегка помутненным взглядом посмотрел на свои руки. На костяшках пальцев не осталось кожи. Он поднял глаза и глянул на стену, которая была покрыта красными пятнами. Плакаты были испачканы, некоторые порвались, некоторые упали на пол. В голове пульсировало, а поле зрения парня как будто сократилось до одной маленькой точки. Среди всепоглощающего хаоса висела маленькая черно-белая фотография. Этот снимок сделали после съемок первого сезона. Темноволосая девочка обнимает за шею кучерявого мальчика, который довольно улыбается и машет свободной рукой.
Вулфард присел на пол, спрятав лицо в ладонях. Куда делась та маленькая девочка, которая все время смеялась над его шутками? Которая постоянно тянулась к нему, которая пряталась в его объятиях от всего, что пугало ее. В ее глазах был весь его мир. Мир глупого влюбленного мальчишки. Влюбленного в ту, которая никогда не будет с ним.
Пора ее отпустить.
Финн дрожащими руками взял телефон и еще раз посмотрел на эту фотографию. Теперь он отчетливо видел, что девушка улыбается. Его Милли улыбается, когда ее целует другой парень.
Теперь уже не его Милли.
Парень нажал на маленькое сердечко, которое в момент стало красным, и, выключив телефон, закинул его в самый дальний угол.
Бросив еще один взгляд на висящий на стене снимок и запустив пальцы в растрепанные кудри, Финн сжался калачиком на полу, плотно сцепив зубы.
Он беззвучно кричал, вкладывая в этот крик всю свою боль. Боль от незаживающих рваных шрамов на сердце. Боль от того, что он не может быть с той, кого любит. Боль от мысли о том, что она может быть счастлива и без него, в то время как он без нее медленно умирал изнутри.
***
Погода стояла просто замечательная. Вдалеке шумел бескрайний океан, мягкие солнечные лучи согревали ее и без того загорелую кожу.
- Эй, ты идешь? - весело спросил Джейкоб, чмокнув свою девушку в лоб. - Волны ждать не будут.
Милли лениво открыла глаза и посмотрела на певца сквозь стекла солнцезащитных очков. Тот стоял с двумя досками для серфинга в руках, улыбаясь от уха до уха.
Девушка спрыгнула с шезлонга и, привстав на цыпочки, чмокнула его в слегка соленые от океана губы.
- Сейчас иду, - улыбнулась Браун, быстро включая телефон.
Саториас коротко кивнул и побежал в воду.
Милли зашла в Инстаграм и пробежалась глазами по комментариям под фотографией. Вроде бы, ничего негативного.
Девушка положила телефон в сумку и уже собиралась побежать за своим парнем, чтобы наконец-то “оседлать волну”, ведь она так давно хотела это сделать, но телефон издал тихий сигнал. Браун бросила быстрый взгляд на экран и улыбнулась. Finnwolfhardofficial нравится ваша публикация.
“Какой же замечательный у меня друг”, - подумала про себя Милли, шагая по песку к улыбающемуся Джейкобу.
Если бы она только знала…
I remember a time when I was young and blind
Couldn’t take the fall from anything at all
I blamed it on everybody else.