Брокен. глава 4
Арсений Ла Флор, двадцать шестой ученик Брокена, проснулся от холодного ветра. Ему снилась война и выжженные поля. Своими загребущими, огромными руками действующая власть присвоила несколько лет назад их маленький таинственный Брокен. Узнав о передаче особняка в собственность княжества, Ла Флор был потрясен. Он не знал, что думал по этому поводу последний хозяин, ведь согласно слухам старинный дом забрали без какого-либо выкупа. Война была временным кошмаром. Он не воевал, потому лишь что боялся насилия и огня, но не спасся- война пришла сама. Ла Флор был ранен во время ночной облавы на партизан, укрыв в своем сарае нескольких отчаянных смельчаков, не успевших закончить школу. Укрыл и не выдал. Рана зарубцевалась. Впервые после войны Ла Флор подал запрос, получил одобрение и приехал сюда. Как домой вернулся. Брокен по сути и был его истинным домом. Ла Флор касался руками каждой ветки в саду, каждого знакомого пенечка, каждой скамеечки. Было счастье и счастье будет- он был уверен. Вопреки. Ведь на втором чердаке сохранили фортепьяно. В лесу гулял повзрослевший Август Сварт, которого он не видел двадцать добрых лет. И Сварт, как будто не изменившийся, был все так же ответственен, серьезен, но лишь до захода солнца. До полуночи, за чашкой травяного чая, они сидели, вспоминая и мечтая пережить вновь каждую детскую шалость, каждое приключение в том самом Брокене. Сварт молчал, давясь своими болями и страхами- ведь у каждого есть боли и страхи. Сварт, с которым в школе они дружили только на уроках, Сварт, нехотя помогавший ему делать домашние задания, тот Сварт о котором он знал немного и с завистью наблюдал в те невозвратимые годы, был сейчас как Ла Флор. Или даже хуже. Ла Флор думал что Сварт сильнее- выбор директора, который был безмолвен, но ясен, не радовал Августа, но говорил о многом. А сейчас просто наступала их осень. И они поменялись местами- Ла Флор, чувствовавший в Брокене свою обделенность и ущербность, закалился и расцвел после Хаоса и Темноты. Август, любимец и счастливчик...сломался что ли. Нет, слегка надломился. И это сделало их ближе. Хоть раньше между ними была стена предубеждений, тайн и гордости. Теперь прятать нечего- и неоткого. У них было общее прошлое, общее настоящее и, что логично, будущее, до которого Ла Флору нет дела. У него есть время Сейчас, фортепьяно и чудесная, целительная брокенская земля. У него есть Август Сварт- как воспоминание о неплохом в общем-то времени. И пусть Монро говорит что хочет...Монро всегда жил одним лишь будущим, и никогда- настоящим. Будущее принесло ему только пепел. Монро пессимистичен. Он цепляется за Сварта, надеясь утянуть его, потому чго надежды Монро похоронил Хаос и сожгла война, а Ла Флор никогда ни на что особо не надеялся. И ничего не потерял. Больше он никогда не взял в руки заступ. Постепенно сошли мозоли с рук. Появились стайки тунеядцев. Ему нравилась роль грозного хранителя холодных коридоров. Он был по натуре немного меланхоличен. Но это в свой час. Август вообще издевался и издевается над всеми и вся. Но Август в Брокене, и это означает что Хаос отступил, конец света отложен. Сварт смеялся, смеется и смеяться будет. Как тот мальчик, что срывал цветы по краю брокенской дороги, засушивая их между страницами коричневого дневника. Он улыбался Ла Флору, зная его цену и ценя его. Август все также шутил и строил планы на некоторое настоящее. Он был здесь. И сухой тысячелистник в его мягкой и холодной как ледышка ладони становился свежим. ****** Пальцы стиснули холодную трубу и от предвкушения удовольствия Вильгельм даже причмокнул. Лампа-коптилка давала мало света, но достаточно, чтобы установить ножки и подкрутить боковые колесики. Линзы он уже поменял. Совсем скоро. -Так-так.-раздалось над самым ухом мальчика и в тот же миг прохладная и очень цепкая сильная рука сомкнулась вокруг его запястья.-Болтаемся после отбоя, Вильгельм? Он их всегда различал. Даже в темноте, не видя бородавки, что была главным отличием Олафа. Любимцем Ла Флора был Олаф. Любимцем весьма странного толка- два года назад мальчик, слушая в очередной раз игру Ворона за закрытыми дверьми не выдержал и постучавшись громко, попросил научить его музыке. Вильгельм, бывший свидетелем этого, не поверил- столь грубо прерванный Ворон поманил его брата и начал учить. Его брат оказался очень способным и, может быть благодаря этому, избегал на редких уроках Ла Флора угощения деревянной линейкой. -Воруем ключи? -Не судите всех по себе, Арсений!-огрызнулся Вилли. Он носил тщательно выглаженные рубашки и считал себя хорошо образованным. В этом была доля истины- Вильгельм читал больше всех воспитанников Брокена и разбирался в точных науках. За три года в Брокене он изучил два классических языка. Увлечение аст