нилась война и выжженные поля. Своими загребущими, огромными руками действующая власть присвоила несколько лет назад их маленький таинственный Брокен. Узнав о передаче особняка в собственность княжества, Ла Флор был потрясен. Он не знал, что думал по этому поводу последний хозяин, ведь согласно слухам старинный дом забрали без какого-либо выкупа. Война была временным кошмаром. Он не воевал, потому лишь что боялся насилия и огня, но не спасся- война пришла сама. Ла Флор был ранен во время ночной облавы на партизан, укрыв в своем сарае нескольких отчаянных смельчаков, не успевших закончить школу. Укрыл и не выдал. Рана зарубцевалась. Впервые после войны Ла Флор подал запрос, получил одобрение и приехал сюда. Как домой вернулся. Брокен по сути и был его истинным домом. Ла Флор касался руками каждой ветки в саду, каждого знакомого пенечка, каждой скамеечки. Было счастье и счастье будет- он был уверен. Вопреки. Ведь на втором чердаке сохранили фортепьяно. В лесу гулял повзрослевший Август Сварт, которого он не видел двадцать добрых лет. И Сварт, как будто не изменившийся, был все так же ответственен, серьезен, но лишь до захода солнца. До полуночи, за чашкой травяного чая, они сидели, вспоминая и мечтая пережить вновь каждую детскую шалость, каждое приключение в том самом Брокене. Сварт молчал, давясь своими болями и страхами- ведь у каждого есть боли и страхи. Сварт, с которым в школе они дружили только на уроках, Сварт, нехотя помогавший ему делать домашние задания, тот Сварт о котором он знал немного и с завистью наблюдал в те невозвратимые годы, был сейчас как Ла Флор. Или даже хуже. Ла Флор думал что Сварт сильнее- выбор директора, который был безмолвен, но ясен, не радовал Августа, но говорил о многом. А сейчас просто наступала их осень. И они поменялись местами- Ла Флор, чувствовавший в Брокене свою обделенность и ущербность, закалился и расцвел после Хаоса и Темноты. Август, любимец и счастливчик...сломался что ли. Нет, слегка надломился. И это сделало их ближе. Хоть раньше между ними была стена предубеждений, тайн и гордости. Теперь прятать нечего- и неоткого. У них было общее прошлое, общее настоящее и, что логично, будущее, до которого Ла Флору нет дела. У него есть время Сейчас, фортепьяно и чудесная, целительная брокенская земля. У него есть Август Сварт- как воспоминание о неплохом в общем-то времени. И пусть Монро говорит что хочет...Монро всегда жил одним лишь будущим, и никогда- настоящим. Будущее принесло ему только пепел. Монро пессимистичен. Он цепляется за Сварта, надеясь утянуть его, потому чго надежды Монро похоронил Хаос и сожгла война, а Ла Флор никогда ни на что особо не надеялся. И ничего не потерял. Больше он никогда не взял в руки заступ. Постепенно сошли мозоли с рук. Появились стайки тунеядцев. Ему нравилась роль грозного хранителя холодных коридоров. Он был по натуре немного меланхоличен. Но это в свой час. Август вообще издевался и издевается над всеми и вся. Но Август в Брокене, и это означает что Хаос отступил, конец света отложен. Сварт смеялся, смеется и смеяться будет. Как тот мальчик, что срывал цветы по краю брокенской дороги, засушивая их между страницами коричневого дневника. Он улыбался Ла Флору, зная его цену и ценя его. Август все также шутил и строил планы на некоторое настоящее. Он был здесь. И сухой тысячелистник в его мягкой и холодной как ледышка ладони становился свежим. ****** Пальцы стиснули холодную трубу и от предвкушения удовольствия Вильгельм даже причмокнул. Лампа-коптилка давала мало света, но достаточно, чтобы установить ножки и подкрутить боковые колесики. Линзы он уже поменял. Совсем скоро. -Так-так.-раздалось над самым ухом мальчика и в тот же миг прохладная и очень цепкая сильная рука сомкнулась вокруг его запястья.-Болтаемся после отбоя, Вильгельм? Он их всегда различал. Даже в темноте, не видя бородавки, что была главным отличием Олафа. Любимцем Ла Флора был Олаф. Любимцем весьма странного толка- два года назад мальчик, слушая в очередной раз игру Ворона за закрытыми дверьми не выдержал и постучавшись громко, попросил научить его музыке. Вильгельм, бывший свидетелем этого, не поверил- столь грубо прерванный Ворон поманил его брата и начал учить. Его брат оказался очень способным и, может быть благодаря этому, избегал на редких уроках Ла Флора угощения деревянной линейкой. -Воруем ключи? -Не судите всех по себе, Арсений!-огрызнулся Вилли. Он носил тщательно выглаженные рубашки и считал себя хорошо образованным. В этом была доля истины- Вильгельм читал больше всех воспитанников Брокена и разбирался в точных науках. За три года в Брокене он изучил два классических языка. Увлечение астрономией заставило Вильгельма пробраться ночью в первую башню. Старинный телескоп на штативе, множество колесиков и стекол к нему он получил от госпожи Корделии, через воспитателя Эрика Монро, у которого вообще можно было выпросить все, что угодно. -Отродье чертово! Возвращайся в комнаты!-прокаркал Ла Флор. -От чертова отродья слышу.-отозвался Вильгельм.-Идите себе куда шли, а я не намерен уходить. Я планирую смотреть восход Урании на востоке и мне дано разрешение воспитателем Монро. Потеряв дар речи от такого хамства, Ворон протянул руку чтобы сзватить мальчишку за шкирку. Но в ладонь ему ткнулось письменное разрешение, аккуратно сложенное, и оно было с зубчатым ободком. Бумагу из личного блокнота Монро ни с чем не спутаешь. При тусклом свете читать неудобно, но почерк Монро было трудно подделать. Потоптавшись на месте, и клацнув зубами от бессилия, Ла Флор вышел. Воспитанники Эрика чересчур обнаглели. “И вечно он делает все назло.”-вот такая мысль промелькнула в голове Ворона. Когда дверь за его спиной закрылась, Вильгельм начал настраивать боковые линзы: нежно-алая Урания начала показываться из-за пепельной линии светающего неба. ***** В городе было гораздо теплей. Бесконечные дома, кривые улочки, вкусные запахи из кофеен. И любимые Вильгельмом книжные магазины. -Преподобный Лавдэй. Как отличить паскудника-колдуна от обычного шалопая.- прочитал вслух Вильгельм и засмеялся.- Этот преподобный Лавдэй, по-видимому, знаком с одним из наших мучителей, а братец? С кем-нибудь черным-пречерным. -Замолчи!- огрызнулся Олаф, и кончики ушей его порозовели. Злата, которую близнецы вытащили в город, только улыбнулась неуклюжей шутке Вильгельма. Она предпочла бы остаться в эту субботу в Брокене, погулять в деревне, пообщаться с молодежью или собирать поздние груши Брокенского сада, но Олафу понадобились струны, да и Вилли попросил ее поехать за компанию. Отпускать близнецов вдвоем никто не собирался, но присутствие Златы убедило госпожу Корделию. Купленная Вильгельмом дешевая брошюра с обрывками текстов из какого-то ведьмогонческого предназначалась в подарок для Ла Флора, которому скоро стукнет бог знает сколько лет. Олаф отговаривал брата от такого возмутительного подарка, но того было невозможно переубедить. Злата была уверена- Вильгельм всеми силами пытается досадить Ла Флору, то ли мстя за дружбу брата, то ли пытаясь пошатнуть авторитет все знающего Арсения. Наблюдать за этими состязаниями было неприятно. Злата и близнецы пересекли площадь и собирались сделать привал в какой-нибудь чайной, но молодая цыганка в разноцветных юбках и платке на плечах, столь же пестром и старом как сам город возникла перед троицей бог знает откуда. -Погадаю, судьбу расскажу. Все расскажу, красавица.- сказала цыганка, маня Злату. Вильгельм скептически поднял бровь. Златана протянула руку. Посмотрев на ладонь, цыганка вдруг бросила ее руку и забормотав что-то на своем непонятном наречии, перекрестилась. -Что? Что вы там увидели? Цыганка вздохнула так, словно несла всю скорбь кочевья и тысячелетия гонений ее народа. -Линия. Линия жизни твоей. Ох страх, прерывается линия. Не жилец ты на этой земле. -Я умру? Когда? -И продолжается вновь твоя линия. Один. Два. Три. Снова идет. Злата посмотрела на свою ладонь, но кроме черточек ничего там не увидела. -А плата? Но цыганка убежала, точно ветром сдуло. Вильгельм и Олаф начали ощупывать свои карманы. Златана покопалась в сумочке. Это было странно, но ничего у них не пропало. Только настроение Златы упало еще ниже. -Да это просто чушь.-сказал Вилли.-Они всех морочат предсказаниями, глаза отводят и обчищают карманы. Приободрись. -Но цыганка не взяла у нее даже платы.-возразил Олаф. -Ты еще тут лезешь!-шикнул на младшего Вильгельм.- Давай туман разводи! Мало ей твоего пианиста! -Может хватит вспоминать Арсения, а? -Арсения?-с удивлением переспросил Вильгельм.- Значит Арсения... Ла Флор все еще действовал на Злату устрашающе, хоть и была она благодарна ему за спасение от вервольфа. Август же делал вид, будто не замечает натянутой любезности между двумя своими подопечными. -Мне надо вернуться в школу. -Может, погуляем мороженого съедим? -Нет, ребята. Без меня. Мне необходимо вернуться в Брокен.-Злата вновь посмотрела на разорванную несколько раз линию жизни на своей ладони.-Поговорить со Свартом и узнать, что это все значит. Если он знает. -А если он не знает, так и будешь думать над всякой страшной чушью? -Это не чушь, правда. -Ты такая доверчивая, что любой уличной гадалке поверишь? -Но не любая гадалка скажет о смерти. И жизни потом, ведь это действительно было со мной. -Ты с того света вернулась?-удивился Олаф. -Да. Когда мне было в