ла плохо спаяна.-подсказал Арсений. -Просто решетка была плохо спаяна!- передразнил его Сварт и второй рукой ударил по крышечке стола. Маленький позолоченый ножик для заточки карандашей впился в другую заместительскую ладонь. Вытаскивая его, Сварт прошипел что-то неразборчиво. -Ребенка нужно отселить от воспитанников пока не выяснятся все обстоятельства. А важные дела Арсения мне давно известны. Пользуясь своими должностными полномочиями, чувствуя себя хозяином третьего этажа, он позволяет себе слишком много. Я совсем не ожидал такого и приму меры. В отношении любого из вас, господа, если конечно и вы столь же неблагоразумны. Вплоть до снятия с должности. -Август, хватит!- прошипел Арсений, зная что никакие меры не будут приняты. -Хватит и вам пренебрегать должностными обязанностями. Госпожа Хедвиг и Арне могут быть свободны. Когда дверь за воспитателями закрылась, Монро спросил с издевкой: -Сварт, объясните, что вы тут хотите выяснить? Она где-то нашла книгу, или кто-то нашептал ей слова и решетка поддалась. -Девочке всего двенадцать лет.- прошипел Сварт. Глаза у него стали узкие как щелочки в паркете.-Где она нашла и что именно? Кто из вас ей сказал? Кто осмелился? Кто? Арсений развел руками. Его соседка, молодая женщина с веснушками на узком лице, хранящем вечно спокойное выражение и рыжими как морковка вьющимися волосами, предложила: -Выпускать ее вместе с другими воспитанниками на прогулки не будем. До приезда директора усилим охрану школьной территории. Если сторожа с собаками недостаточно, то обход будет каждый вечер, с восьми и до одиннадцати. Сварт кивнул, одобряя. -Распорядок дежурства составите вы, Корделия. А сейчас.- заместитель директора бросил взгляд на настенные часы.-Половина четвертого. В пять жду всех без исключения на экстренное совещание- от воспитателей, до профессора. Оповестите воспитанников, что надвигается эпидемия. Придумайте что-нибудь. Монро, вы займите их всех, расскажите им что-нибудь. Особо отвязных заприте в карцере. Воспитанницу же пусть немедленно приведут сюда. Можете быть свободны. Заместитель директора откинулся на жесткую спинку старинного кресла, прикрыл глаза и погрузился в нервную дремоту. Вздрогнув, Сварт посмотрел на часы с ходиками. Сорок семь минут пятого. Маленькая рука постучала. Два раза. Совсем тихо, не надеясь чтоб ее услышали. Он вновь закрыл глаза и увидел сквозь дверь ее заляпанную фиолетовыми чернилами сжатую ладошку с колечком из зеленой и серой проволоки на безымянном пальце левой руки. Ее неровно подстриженные ногти, что безжалостно обкорнал ржавыми ножницами Арсений, большими старинными ножницами с завитушками и мордой совы на ручке, где дырочки для пальцев как птичьи глаза, но ведь девочка так хотела отрастить длинные ногти. Ее тоненькие загорелые и запачканные ручки в закатанных несколько больших рукавах кофты, что досталась ей от старшей сестры и потому Злата не хочет расставаться с этой рыже-красной, цвета огня, вязаной узорными ромбиками кофтой на четырех круглых пуговицах под янтарь, их было пять, но пятую пуговицу срезали, издеваясь, пока она спала на уроке физики ее одноклассницы, совсем неплохие по отдельности, но очень глупые в стайке девочки, а физика так страшно скучна и непонятна Злате, что глаза все время слипаются, особенно утром со среды, ведь ночью со вторника на среду такое происходит... Злата вдруг провела рукой по бронзовой табличке, гладя выбитое малочитаемым зигзагоообразным шрифтом выбитое имя- Август Сварт- повторяя саднящим большим пальцем узоры букв. Вздохнула и еще раз погладила табличку. Теплая. Все-таки теплая. Сварт оторвался от чтения мыслеобразов и позвал ее: -Заходи Златана. Девочка удивилась, толкнула дверь, повторяя про себя какую-то чушь, смесь диких молитв и проклятий на ее родном ему едва понятном языке, ее языке по отцу, ведь по матери она не чужестранка. Суеверия. Эта земля полна суеверий и не спроста. Суеверные, но казалось бы, образованные люди всякий раз переступая этот порог что-то такое читают про себя. Ла Флор и Монро понятно: они давно знакомы со Свартом и знают что от него можно ожидать любых действий, так ведь даже дети, им-то, казалось бы, неоткуда брать суеверные страхи, пропитались Брокеном. Вероятно, они слишком много гуляют в деревне за лесом. Ничего нового не появилось в этой комнате, думала Злата. Все также на двери висит подкова. Дверь расписана синими листочками ивы и ольхи. Ничего не изменилось. -Кажется, у тебя будет осенью день рожденья?- он посмотрел на нее с любопытством. Златана медленно кивнула. И перевела взгляд с неприятного лица на перевязанные бинтами руки. -Двадцать шестого октября, если я не ошибся? Злата отступила на шаг, отступила еще раз. Каблучки застучали о неровный темный пол из мореного дуба. -Такой праздник. Тринадцать лет. Ты уже совсем взрослая. Что думаешь по этому поводу? -Я больше никогда не уйду без разрешения за пределы Брокена.- сказала девочка. -Без моего личного разрешения, запомни. Впрочем, я позвал тебя не для того чтобы перебирать твои проделки. Веки у нее были красными. И глаза. Недавно плакала. Сварт понял- Арсений опять кричал на ребенка. Это последствия: он сорвал гнев на Ла Флоре за то что тот упустил ребенка, а Ла Флор отыгрался на маленькой девочке, виновной лишь в том, что хотела убежать из опостылевшего интерната. Златана думает, что и здесь на нее будут кричать. -Не поверишь, я окончил Брокен двадцать пять лет назад.- с улыбкой сказал Сварт. Брови девочки поднялись. -Нет, тогда она была совсем не исправительным учреждением. Это была просто школа для мальчиков. Но тайна ее, погребенная в подземельях, спрятана глубоко. Сюда попадали очень хорошие дети. Самые лучшие, я бы так сказал. А ее герб с запретным плодом означал совсем не то, что он значит сейчас. Воспитанники становились здесь особенными. Девочка была заинтригована. -Как ты убрала решетку с окна? Только не лги, я знаю. -Я сказала:”решеточка откройся” и положила на нее руку.- ответила Злата. Он улыбнулся опять- сработало. -И решетка открылась? -Щель меж прутьями стала больше. Я протиснулась и спустилась по выступам в стене. -Кто тебе подсказал? -Я не знаю. -Не лги мне. -Катрин, с третьего этажа. -Так просто и сказала? -Нет. Я рассказала ей об одном молодом человеке, а она продала мне этот секрет. -Но не все открывается? -Да. У нее совсем не получалось и у меня тоже не всегда. Не первая попытка Златаны, и не первая попытка других детей. Сколько раз они вылезали таким образом? И главное, кто надоумил их? У кого-то получается, а у кого-то нет. Все просто. И не зря его привлекла эта девочка. Впервые он ее увидел ровно полгода назад, в этом самом кабинете, что занимал тогда директор. Девочка что-то украла у старших воспитанниц и стояла перед двумя взрослыми навытяжку точно обвиняемый перед судом. Ла Флор был вторым. Август зашел за какой-то ерундой, да так и остался, сам не зная почему. У нее это получается. Интуиция Сварта ни разу не подвела. -И у меня сначало не все открывалось. Садись.-он указал на кресло в углу, покрытое тертым синим бархатом.-Не вздумай никому рассказывать о твоем умении. И о нашем разговоре. -Даже Монро не говорить? -От него ничего не утаишь, но если он будет расспрашивать тебя, ответь ему так:”Спросите об этом Августа.” -Он вас никогда не спросит.- с уверенностью сказала Златана. Воспитанница поерзала, борясь с искушением выглянуть в окно- оно должно было выходить во внутренний дворик, закрытый. Но для этого нужно было подвинуть темно-серую с синими узорами занавеску. Что в том дворике, никто не знал. Сварт помог ей и поднявшись из-за стола, где восседал с достоинством единоличного правителя всего маленького интернатского королевства, среди бумаг, счетов, чернильниц и прочих скучных для ребятни вещей, отодвинул занавеску. Перепачканный голубой краской фонтанчик- фигурка крылатого голенького парнишки с луком и колчаном за спиною в мраморной чаше- и несколько ломаных садовых скамеек, сваленных грудой. Больше ничего интересного. Злата разочарованно отвернулась от окна. -А что будет с Катрин? -Ее переведут в другую школу. -Бедняжка. У нее есть любимый. -Поскучает, ума наберется. Но и тебе лучше подумать о своем будущем. Скажи, ты хотела бы научиться еще чему-то? Девочка почему-то вспомнила персики, что принесли в корзине, украшеной полевыми цветами, такими мелкими и серо-голубыми, что показались ей цветами с неба, хотя все знают что небо бесплодно и цветов там не растет, но там есть звезды, и, говорят, живут в тучках добрые духи, что шепчут на ночь сонным детям красивые сны и по пробуждении вся подушка в слюнях, точно во сне поел этих самых персиков или даже целовал одного из этих, крылатых с поздравительных открыток, чьи щеки верно бархатисты как кожица персика и глаза у всех почему-то голубые и серые и золотые волосы такими длинными спиралями, и ни одного чтоб темноволосого, как она, или совсем смуглого, как крошка Лу из четвертого класса, а ведь у Златы карие глаза, отцовы и мама говорила что копия отец, а когда спит то дочурка такой ангелочек, но все равно в Брокен ее отправила, и здесь порой даже неплохо, ведь дома не знает никто, что такое персики, ну может быть папа, ведь он откуда-то издалека, он много бродил, а вообще папа умер и никогда не позволил бы маме сюда ее скинуть, если б он не умер, но его закопали на городском кладбище и город-то был маленький, и всего д