— Да-да, уже начинаем.
Кёртис важно кашлянул, прошёлся длинным пальцами по вибрирующим струнам. Затем он завис, смотря по сторонам.
— А что играть будем? — вопросил он то ли у самого себя, то ли нас.
Приготовившиеся Мартисса и Телагея тоже окаменели.
Эйдан скрутил пакет с оставшимися чипсами, тут же беря Эйнари и проводя пальцем по серебристому покрытию. Он блаженно вздохнул, мечтательно прикрывая глаза. Задрожали слегка ресницы от холода, языком провёл по потрескавшимся бледноватым губам.
— Не думал, что когда-нибудь это скажу, но давайте такое… душевное, — Тайлер почесал затылок, не скрывая маленькой улыбки. Я, если честно, немного удивилась, ведь, судя по выцветшим виниловым пластинкам «Pixies» и «Mother Mother» под его кроватью чувствовалось, что этот мальчишка не любит грустить под лирику. Но, заметив мой изумлённый взгляд, Эйд спокойно пояснил: — Не знаю как вы, но я… немного устал. Я столько смертей, отчаяния и боли в жизни не видал. Да, Этис прекрасен, Кабак весел, Лайланд эстетичен, но я испытываю тревогу, когда понимаю, что всю красоту создал Оте… чественный правитель ради одной цели. Смотря на эти зеленые цепи и вывернутые кости и пасти, я жутко переживаю за бабушку. Да что уж там, я переживаю за нас, за тёть Джей, за город. Поэтому… хорошо было бы отвлечься и насладиться доброй музыкой. Хотя бы немножко.
Вдумавшись в пояснение Эйдана, я поняла, что нам всем действительно нужно выбиться из колеи, расслабить мышцы и не искать лапу с перстнями в каждом кусте. Попробовать разглядеть что-нибудь прекрасное и невероятное, что я увижу лишь раз. Дорожить моментами с теми людьми, с которыми успела познакомиться. Я привязалась к блеянию Юнка, холодку Телагеи, заботе Кёртиса и даже Мартисса успела стать для меня той, кто напомнил, как приятно любить всем сердцем. Я и глазом моргнуть не успею, а они уже там, где им будет хорошо. А какая-нибудь лирика под гитарку нас ещё лучше сблизит.
— Ах, какая чудесная идея, Эйдан! — с придыханием произнесла Мартисса.
— Поддерживаю! — Кёртис поерзал на месте, ещё раз кашляя. — «Рассвет» кто-нибудь знает, девочки? Её, конечно, перестали крутить по радио ещё давно, но…
Марати взвизгнула, часто захлопав в ладоши. Ямочки украсили прелестное круглое личико.
— Я знаю, я знаю! — задыхаясь, сказала Тела. — Это одна из моих любимых Броквеновских песен.
— Ой, это же мое! — Мартисса охнула, раскрасневшись. Поглощаемая взглядами распахнутых блестящих очей, де Лоинз вжалась в борт. — Ээ… с приходом Отца и песни мои тоже отменили, и все забыли их… Я так рада, что кто-то её помнит!
— Мне она так понравилась, что я даже на слух выучил, — признался Револ, горделиво выпрямляясь.
— Я буду петь вторым голосом! — провозгласила Телагея, потирая ручки.
— Тогда я первым! — кажется, глаза Мартиссы наполнились искорками.
— Ну, сыграем же!
Сначала несколько секунд провисала тишина, а потом… Кёртис заиграл нежную умеренную мелодию, аккуратно перебирая пальцами поддающиеся чувственным движениям струны. Зазвучал тонкий и слегка дрожащий голос Мартиссы, за которым, как эхо, следовал тихий и задумчивый голосок Телагеи:
Слушая напевы, в которых и вправду чувствовалось что-то душевное и близкое к сердцу, Керч заплыл в аллею, чей свет осветил некогда окутанное темнотой судно. Деревья с низкими ветками имели форму круглых ворот: ярко-ярко-голубые листья касались наших голов, капельки росы, напоминавшие по форме звезды, соединились белыми тонкими линиями. На ветках более высоких деревьев висели квадратные золотые фонари с жёлтыми свечами внутри: они содрогались, но не смели потухнуть, отражаясь в посиневшей Нерос. По аллее порхали синие бабочки. Несколько даже сели на нос шхуны, будто присоединяясь к поющим Особенным, на коих пролился столь волшебный свет.
Рот непроизвольно открылся от такой красоты. Сердце точно замерло, а взгляд чуть затуманился из-за яркости. Руки покрылись приятными мурашками от трепета. Какая красота… на листьях было столько созвездий из росы, а фонари казались планетами. Признаться, я даже забыла, как дышать.
А Эйдан улыбался. По-детски невинно и радостно. Скрестив руки на коленях, Тайлер задрал голову, рассматривая закрученные ворота. Сияние росы отражалось на его лице, создавая иллюзию, что на нем вместо коричневых пятнышек куча маленьких полу прозрачных звёзд.