— Д-да сейчас я! — захныкал Керт, перезаряжая ружье.
— Ты что, испугался нарисованной морды этого чурбана?! — размахивала руками Марти.
— Хорошо, что Отец не видит, — присвистнул насмешливо торговец.
— Вот да! — согласилась Мартисса, а затем сама наклонила Керта. — Стреляй давай!
Револ, хныкая и содрогаясь, опять нажал на курок и прицелился. На этот раз удачно. Мишень с Кертисом с лязгом упала на пол, представляя нашему вниманию набор для посадки сияющих растений озера Бэддайнилейкер.
Телагея захлопала как сумасшедшая, а Юнок удачно подыграл, начиная жевать край мантии Кёртиса. Тот облегченно выдохнул и принял из потных лап призрака подарок.
— Отличная работа, господин! — забасил мужчина. — Счастливого Празднования, развлекайтесь во имя Отца!
— Да благословит вас Отец! — произнесла надоевшую фразу Мартисса и показательно потащила Кёртиса за ухо. «Радостные до слюней», мы пощеголяли следом.
По дороге на главную площадь Джайвана мы ещё немного «поразвлеклись»: ловили из бассейна сшитых трупиков Особенных, пробовали делать различные зелья по Джайванскому справочнику от Отца, причём рукописному. От закруглённых и удлиненных букв двоилось в глазах, было много маленьких схематичных набросков с замысловатыми узорами и смазанными формулами внутри. Пергамент переливался зеленой пыльцой, на корешках присутствовала подпись и печать в виде цветка. Мы успели поучаствовать в различных лотереях…
— Перед вами трое практически одинаковых образцов растений из Ботанической лаборатории, — говорила тягуче призрачная дама, ставя перед напыщенной Мартиссой три круглых сосуда на неоновые высокие подставки. — Вы должны отгадать, какой из них является образцом нефритового сорняка. Отгадаете — получите пропуск к сердцу Харона, чтобы идти прямо с ним.
— Ох, это же интуиция! — встревожилась Тела. — Сложно…
— Да, поэтому можете даже не стараться, — усмехнулась противно старуха.
— Это ещё почему? — возмутилась громко Марти.
Женщина закурила.
— Эту загадку не может отгадать даже Джайванец. Нефритовый сорняк — штука-перевертыш. Так что… тут поможет только чудо.
Мартисса, фыркнув и подправив внутри декольте, вытянула руку и заговорила:
— Я — трехкратный чемпион своей деревни в «Горячо-холодно» и «Салочках». И, поверьте, я таковой остаюсь!
Рука де Лоинз забегала по трём сосудам, резво и быстро. Марти часто задышала, забормотала проклятия на пиратском. Несколько движений, и Мартисса указала на грязный коричневый цветок на оборке шляпы торговки.
— Вот он, нефритовый сорняк! — победно отрезала она. — Это точно он!
Игроки поблизости зааплодировали стоя. Торговка выронила трубку изо рта от удивления.
…И для вида купили одну фигурку с Отцом и его отраву в картонном стаканчике. Конечно, Мартисса незаметно вылила дрянь на траву, вмиг сделав длиннее.
Вскоре мы, наконец, дошли до площади. Это оказалось самым большим местом в Джайване, после него оставалось лишь несколько частных секторов в глуши. Широкую округлую местность с чёрным асфальтом окружили двухэтажные домики с особым количеством глаз-фонарей и электростанциями. Это были самые лучшие и элитные лаборатории, в которых проводились исследования видов Отцовского яда разной дозировки, всех свойств смога, растительности города призраков, корней Ивы, вод Бэддайнилейкер… В лабораториях парапсихологических наук проводились терапии и опыты над отравленными призраками, а в философских поднимались вопросы насчёт Харона, Предвестницы Отца и какой-то новой расы, наверняка тех самых мертвепризраков. Я взяла направленности главных лабораторий аномального места не из неоткуда. Круглые фонари летали над каждым домом, высвечивая по очереди буквы, которые складывались в отдельные названия.
На длинных еловых ветках висели Джайванские рапиры, которые пропитывала странная мутная жидкость. Были вывешены портреты самых выдающихся ученых, среди которых мы узнали лица тех, кто напал на нас. Растительность на площади оказалась самой густой и яркой, огоньки зелёных слез и голубых глаз походили на шахматную доску.
На Площади Просветления и проходило основное Празднование. Здесь играл яркий оркестр из нескольких струнных и медно-духовых инструментов. Сплочённый и яркий, он играл торжественно и гордо, а хористы пели сложные и насыщенные партии с возбуждением. Они чувствовали каждую паузу, каждый гласный звук и акценты в словах. Мелодии были похожи на праздничные марши и гимны, в которых пелось про Ночь Активации и спасение Отца. Джайванцы жгли костры и со свистом прыгали через них, водили хороводы вокруг огромных чучел Отца, распевали баллады и чокались бокалами с ядом. Призраки будто не ощущали тяжесть цепей и ненормальной худобы с длинными пальцами и синяками. Мертвые ученые ликовали, гордились собой и своими успехами. Пестрые фейерверки не прекращались, казалось, они доставали до самого месяца. Множество пушек с конфетти, воздушных ракет и бенгалок освещали праздничные баннеры, огни заполонили всю площадь.