Я на грязно-серой дымке перелетела через Керта, затем волны закружились передо мной. Выдохнув и собрав волю в кулак, я запела:
— Броквен преисполнился мудростью, познаниями о жизни и смерти и её высокой культуре.
Из левого плеча вылетел на волнах Эйдан, медленно размахивая флагом и возбужденно провозглашая:
— Особенная почва Броквена сделает из нас высших существ, наши цепи расцветут и породят новую природу.
Продолжила воодушевленно Телагея, изо всех сил стараясь не картавить:
— Горе исчезнет, обратится в прах, и в мире наступит вечное блаженство!
По каменному носу неспешно поплыла Мартисса, словно лебедушка, хрупкая и нежная, даже в страшной маске. Её пластичные движения и владение зонтиком, который она крутила, заставили Джайванцев восхищенно ахнуть. Мартисса остановилась на кончике носа, медленно выпрямилась, подняла голову. Она распустила зонтик, с которого полетели маленькие буклеты с лозунгами и торжественно, на вздохе проговорила:
— И все мы знаем, чья это заслуга. Отец — наша защита, наш господин и творец. Он тот, кто понесёт свет через весь мир, а мы те, кто будет охранять покой мертвых. Мы — настоящие Предвестники Отца, и сегодня, в этот великий Праздник, в канун Ночи Активации мы явились в священный Джайван, чтобы преисполниться любовью к Отцу и… наказать тех, кто все ещё его не любит.
Когда в наших руках сверкнули серебристые кинжалы, якобы от самого Отца, Джайван вздрогнул. Призраки коротко охнули.
— Бог мой! — крикнул один учёный из толпы, вышел вперёд и встал перед статуей на колени. — В нашем Джайване есть предатели?
Мартисса не растерялась. Она была той, кто мог подобрать красивый ответ даже на самый тупой вопрос.
— Да, и они среди вас, Дети Отца, — тепло промолвила Марти.
Джайванцы зашептались. Костры потихоньку возгорались с новой силой, а на Отцовских чучелах будто появились улыбки. От этого призраки мигом встали на колени. Получается.
— Сегодня от наших холодных рук падут еретики и отродья Особенных! — вскрикнула с трепетом де Лоинз. — Ведь мы — Отцовская кара! Да благословит наши души и защитит от извращений Отец!
Слова Мартиссы прозвучали очень убедительно. Мы это поняли, когда Джайван разразил зелёный гром, а призраки захлопали, крича:
— Да благословит и отчистит нас Отец! Да благословит и отчистит нас Отец! Да благословит и отчистит нас Отец!
Сердце ликовало, коленки подкашивались от радости. Мы начали спускаться со статуи, чиркая ножами. Волны кружились вокруг фонарей и костров, что показывали наши фигуры. В нас поверили. Нам подчинились.
Мы взяли священный Джайван в плен Особенных.
Только тсс, держите образ!
Глава 17. Вслед за зелёными аметистами
Мартисса первой спустилась на землю, с поднятым зонтиком разглядывая сутулые спины призраков, у которых уже виднелись кости даже через праздничные одежды. Они дрожали, прислонившись носами к земле, руки испачкались в зеленой слизи. С них ручьями стекал пот, слышалось хриплое дыхание. Они ждали, верно дожидались слов представительницы Отцовской кары, не смея даже головы поднять без её ведома.
Костры горели не так ярко, чучела косо покачивались, к ним прилипали отравленные листья. Хлопушки не стреляли в небо, торговцы вышли из лавок и также встали на колени, рассматривая фигуры в плащах и жутких масках.
А Мартисса, воплощение самой чистой любви и верности, величественно возвышалась над полностью осквернёнными призраками, в чьей пёсьей верности Отцу скрывалась такая же трусость. Легкое лавандовое свечение от зонтика словно прожигало в Джайванцах дыру, проявляло всю их порочную любовь на свет месяца. А ветер точно приносил слова поэм Принцессы верности, только искаженные и оборванные.
Сама Мартисса волновалась ни меньше Джайванцев. Это было слышно по быстро бьющемуся больному сердцу и хрипловатому дыханию. Марти трепетала от затаившихся призраков, о которых ходили самые разные плохие слухи, которые проводили такие жуткие расследования и которые так были одержимы Отцом. И вот сейчас те, кто загонял в угол и так боявшуюся всего Мартиссу де Лоинз, встали перед ней на колени. Я её понимала. Это такое странное и одновременно будоражащее кровь чувство. Вчера ты была загнанным слепым котёнком, отчаявшимся и раненным прямо в сердце, а сейчас, познавшая вкус мертвой тоскливой жизни и перетерпевшая столько приятных взлетов и падений, стоишь пред своими ненавистными врагами. Отец и призрачный Броквен поменяли Мартиссу, превратив вечно плачущую куклу в сильную молодую женщину, безупречно владеющую словом.