Эйдан лишь улыбнулся, видимо вспомнив, как Кёртис по дороге пел ему серенады про «чипсы с уксусом в конце туннеля».
Несколько минут между нами была тишина. Телагея, подперев щеку маленькой ладошкой, смотрела в окно, наблюдая за быстро пробегающими деревьями, электростанциями и призрачными зданиями. Все это меркло в хищной темноте. Были навязчивые мысли, что белых огоньков в лесах становилось меньше. Кёртис, Юнок и Эйдан активно поедали сушки, хотя чай ещё не принесли. Попробовав, я приятно удивилась изысканному вкусу, а ещё полу, что явно стал теплей, будто был с подогревом.
— А ты мажор, Кёртис, — я, слава Всевышнему, прервала эту тишину, — бесплатный проезд, так ещё и хорошее купе с бесплатной вкусной едой. «Сомнительный раритет — тоже раритет»?..
Керт завис с полу высунутой сушкой во рту, но, проглотив, тут же ухмыльнулся.
— А я многораритетная личность, Си… светлая, — Револ показательно облизал пальцы, улыбаясь. — У меня мультифруктовый сок из раритетов. Если в Кабаке меня знают, как агрессивного революционера, то для поезда-призрака я герой в клешах. Однажды, в одну из тех охот сотни волков бросились из леса как раз тогда, когда в той местности проезжал наш поезд. Волки врезались прямо в поезд, начав крушить и разбивать окна, в попытке запрыгнуть и спрятаться. В зону риска поезд попал мгновенно. Все охотники той местности по домам сидели, ведь Отец был где-то неподалёку. Ну, мне, конечно же, на Отца глубоко тогда было наплевать. Да хоть Сатана и Господь вместе бы на меня охотились, мне было важно смородину собрать, был самый сезон! В тот раз я добрался с корзиной как раз до той местности, и узрел этот кошмар, что происходил с поездом и уже израненными пассажирами. Сначала я не знал, как хоть чем-то помочь, охотники бы не открыли мне, да и я не царица природы, чтобы просить помощи у животных на их языке. А потом доперло, что я и броквеновские волки похожи. Они тоже любят иногда рубать смородину. Мне пришлось пожертвовать пулями, чтобы привлечь внимание волков к запаху и кучей другой жертвы — моей смородины. Три выстрела, много граммов смородины и волки покинули поезд, накинувшись на ягоды. Я же дальше пошёл помогать экипажу. Он меня не то что благодарил — боготворил. Машинист в качестве награды подарил мне, ээ, президентский люкс, в которую входит бесплатные поездки, бесплатная еда и мягкие кровати. Вот такая история!
Я и Эйдан обменялись воодушевленными улыбками. Мало того, что мы узнали о Керте то, что он абсолютный пофигист и волонтёр из восьмидесятых, так ещё то, что он просто обожает смородину. Этот факт заставляет уголки губ подняться до ушей. Кёртис — выросший среди убийств и зла, импульсивный до дел патриотизма, но так обожающий ягоды. Милашка, не иначе.
Телагея засмеялась, обнимая Кёртиса:
— Родились бы в одну эпоху, помогали бы вместе взрослым, товарищ Револ! О, и научилась бы я готовить, испекла бы торт из смородины.
— Это да, малышка. Заодно бы и протестами занимались. Надеюсь, в девятнадцатом веке меня за такое не повесят…
— Главное — не попадаться на таких бандитов, как Отец, — Тела одарила Револа нервной улыбкой. Сколько бы Марати не говорила о том, что любит каждого человека, убийцы и разного рода фашисты являются для неё больной и запретной темой.
— Настоящие герои не носят плащи, — вздохнул Эйд. — Кёртис даже Отца не боится.
Керт развалился на постели, закидывая ногу на ногу.
— А то, огонёк. Отца можно обезвредить, а вот, например, проспать сбор смородины — моя главная фобия. Брр.
Купе заполнил наш звонкий и заливистый смех.
Спустя ещё несколько минут нам принесли чай в длинных кружках с толстым стеклом и горячим чаем в них. Яркая коричневая жидкость поблескивала на свету, содрогалась от движений колёс по рельсам. Несмотря на прозрачные нотки стоялой воды, чай пах вкусно. Апельсин и жасмин, а на дне оказались лепестки фиалки. Необычное, но освежающее сочетание. Чай расслабил каждую клетку тела, заполнил теплом изнутри, создавая ощущение, что внутри прорастают цветы той самой фиалки. Кажется, эффект от вгоняющего в призрачную тоску о том о сём чая подействовал лучше таблеток. Выгоревшие стены купе становились все родней, крошки на мраморном столике придавали уютности, а белые смятые простыни и плед в темную клетку так же согревали. Мы общались друг с другом на совершенно разные темы. Я и Эйдан рассказывали о жизни в двадцать первом веке, а Кёртис и Телагея с особенным интересом слушали нас, вдвоём кормя Юнка сушками. Тела восхищалась появлением технологий и качественными игрушками, а Кёртис рьяно ругал нынешнюю политику и сменившиеся музыкальные тенденции. «Как Майкла Джексона мог заменить какой-то Джастин Бибер?!» — наша любимая с Эйданом фраза. Когда из соседнего купе начали доноситься сомнительные звуки, Керт сделал из салфеток беруши, и мы вместе принялись играть в принесённые проводницей карты. К слову, Телагея быстро освоилась, а вот Эйдан…