Но даже в таком виде каким-то образом ему удавалось выглядеть неотразимо, возмутительно сексуально.
Лив выключила музыку и скрестила руки.
– Что нужно, засранец?
– Лив, – одернула сестру Тея. Затем повернулась к мужу:
– Ты здесь больше не живешь, Гевин. И не имеешь права появляться, когда тебе вздумается.
Он указал на дверь позади него.
– Я стучал. – Его взгляд метался между сломанной стеной и кувалдой на полу. – Что ты… затеяла?
– Ломаю стену.
– Вижу, – медленно произнес Гевин. – Что вдруг?
– Она меня достала.
Брови Гевина сдвинулись.
– Уж не моя ли это б-бита?
Что-то мелкое и мстительное нахлынуло на нее, побеждая здравый смысл.
– Ага. И знаешь, прекрасно работает.
Тея повернулась и ударила битой о стену. Гевин инстинктивно пригнулся.
– Собираюсь поставить здесь свой мольберт, – заявила Тея. И снова ударила битой. – А эта дурацкая стена загораживает весь свет.
– Может, обсудим, п-прежде чем… – Гевин вздрогнул, когда Тея взмахнула битой в третий раз.
– Обсуждать надо было раньше, и не только это, – отрезала Тея, отойдя от стены. И вытерла пот со лба.
Радостный визг с лестницы внезапно прервал их.
– Папочка! – Амелия спрыгнула с нижней ступеньки и помчалась к Гевину. Она обняла его за ноги. – Мама ломает стену! – Дочка засмеялась и показала, что хочет на ручки.
Гевин, все еще настороженно глядя на Тею, поднял малышку.
Амелия тут же закинула голову, разглядывая его.
– Папа, ты заболел?
– Нет, милая, что ты, – ответил Гевин. – Просто плохо спал ночью. – Он поцеловал ее в щечку. – От тебя пахнет сиропом. Мама приготовила на завтрак субботние блинчики?
– Ага, с шоколадной крошкой!
У нее получилось «секоладой коской».
Гевин встретился взглядом с Теей. На мгновение они перестали быть воюющими сторонами и превратились в родителей. Последние несколько месяцев Амелия шепелявила, и Гевин опасался, что, если так пойдет и дальше, это превратится в проблему. Тея мягко улыбнулась.
– Да, шепелявит немножко, – тихо сказала она.
Гевин протянул другую руку Аве, которая, шаркая, не спеша подошла к нему вслед за сестрой.
– Привет, малышка.
Ава не пожелала подойти к нему, остановилась рядом с Теей. Давая понять, что она на стороне матери. От этого инстинктивного стремления ребенка защитить маму сердце Теи сжалось, особенно когда Ава резко подняла голову и заявила:
– А мама плакала.
О нет… С тех пор как ушел Гевин, Ава частенько забиралась к ней в постель посреди ночи. Уж не заметила ли она, как вчера ночью Тея прокралась в ванную? Она так старалась не допустить, чтобы девочки слышали ее плач.
Гевин с трудом проглотил комок в горле. Он разглядывал лицо Теи, как будто никогда раньше не видел его, останавливаясь на веснушках, прыщиках, которые она не удосужилась скрыть косметикой. Потом встретился с ней взглядом. Краска прилила к щекам Теи. Какого черта он ее так разглядывает?
– Мы пойдем гулять с Баттером? – спросила Амелия. Обычно отец вместе с девочками выводил собаку на дальнюю прогулку по окрестностям. По крайней мере, так было, когда Гевин еще жил с ними.
– В другой раз, милая, – сказал Гевин. – Мне нужно поговорить с мамой.
Амелия состроила недовольную гримаску – новым, невероятно эффективным способом, который недавно освоила. Гевин нервно сглотнул, и Тее стало его даже немного жалко.
– Я приду в понедельник на ваш мюзикл, – пообещал он. – И тогда после спектакля можем погулять с Баттером.
– Сами справимся, – вмешалась Лив. Ее интонация не оставляла сомнений в том, что она думает об «этом козле».
Баттер скакал у двери, пока Лив пристегивала поводок и помогала девочкам надеть пальто. Они вышли, но Лив тут же просунула голову обратно в дверь.
– Заканчивай поскорее. Нам еще нужно довести до ума твой профиль для сайта знакомств.
Входная дверь захлопнулась.
Гевин пробурчал нечто нечленораздельное. Тея украдкой улыбнулась.
– Ты не отвечаешь на звонки, – начал Гевин, как только девочки оказались вне пределов слышимости.
– Телефон сдох вчера вечером. Лень было заряжать.
Он подошел ближе, посмотрел мягко и участливо.
– Как ты?
Сердце подпрыгнуло, как шарик для пинг-понга, но Тея старалась не показывать виду.
– Во всяком случае, на стакане не сижу и от меня не несет спиртным за милю.
– Ну да, я вчера напился.
Тея повернулась к стене, готовая нанести новый удар.
– Что, праздновал освобождение?
– Ты правда так думаешь? Значит, я облажался еще больше, чем думал.
Хруст биты о стену на этот раз не принес ей прежнего удовлетворения.