— Тебе не придется есть заячью еду. Ты будешь есть то же, что и я, только в меньших порциях. Тебе даже не придется отказываться от вкусностей, но просто ограничить их количество, а раз в неделю можно будет даже устраивать читмил2.
Доминик устраивал читмил каждую неделю огромной пиццей, предназначенной для четверых человек, которую он без проблем мог прикончить в одиночку. Мы никогда не занимаемся сексом после его читмила, но он считает, что это того стоит. Он, так сказать, уходит в пищевую кому.
— Ладно, хорошо, я согласна... но только я начну не сегодня, а завтра.
Доминик кивнул.
— Отлично, если ты хочешь, то можешь даже попробовать пилатес.
На диете-то?
— А разве можно?
Доминик нахмурил брови.
— Это физические упражнения, Брона. Пилатес.
— Пилатес? Ох, боже правый, нет. Мне показалось, ты сказал ПИрожное и ЛАТТЕ.(прим. игра слов, в английском языке Pilates похоже на два слова Pie(Пирожное) и Lattes (Латте)
Доминик посмотрел на меня так, словно у меня выросла лишняя голова, поэтому я пожала плечами и добавила:
— Я люблю покушать.
Я улыбнулась и в поддержку своих слов положила фасоль на картошку фри и засунула их в рот.
— Вилкой, по-видимому, есть ты не собираешься... так ведь?
Дожевав, я проглотила еду.
— Картошку фри и курицу? Чувак, нет.
Доминик зарычал.
— Перестань говорить «чувак», я не говорю «чувак».
Усмехнувшись, я ответила:
— Прости, бро, больше не повторится.
— Меня раздражает, что ты можешь так хорошо передразнивать мой акцент.
Я фыркнула.
— Мне приходится выслушивать твою болтовню двадцать четыре часа семь дней в неделю, так что нет ничего удивительного в том, что я его подхватила.
Доминик пробормотал что-то себе под нос, после чего вернулся обратно к еде. Отпив колы, я перевела взгляд налево и улыбнулась.
— Доминик, — прошептала я. — Смотри.
Доминик повернул голову и посмотрел по направлению моего вытянутого пальца, указывающего на озеро, которое располагалось в десяти шагах от нас.
— Ничего себе, так много утят.
Я негромко пискнула.
— Они такие милые, что мне хочется затискать их до смерти.
Когда Доминик посмотрел на меня, выражение на его лице было неопределимым.
Я весело рассмеялась.
— Но не стану, не беспокойся.
Я снова повернулась к маме-утке и её малышам, наблюдая за тем, как она вразвалку расхаживала по берегу, а они следовали за ней по пятам идеальным рядком.
— Можешь себе представить, как человеческие детки вот так ходят за своей мамочкой в рядочек?
Доминик рассмеялся.
— Это было бы забавно.
Я усмехнулась и повернулась обратно к своей тарелке. Несколько минут спустя я открытка сумку и достала оттуда книжку, которую написал для меня Доминик.
Доминик усмехнулся.
— Она настолько тебе нравится, что ты никак не можешь перестать на неё любоваться?
Я посмотрела на него и улыбнулась.
— Я обожаю её, ты даже представить себе не можешь, как сильно. Я обожаю даже все грубые пункты... но тебе серьезно нужно было писать, что ты любишь меня, потому что я делаю тебе минеты во время месячных?
Доминик кивнул.
— Конечно, ты всегда становишься такой внимательной и заботливой, когда у тебя начинаются критические дни.
Я залилась смехом.
Он был таким чудаком.
— В любом случае, я люблю её, это лучший подарок на свете.
Доминик усмехнулся.
— Ты ещё не получила свой третий подарок.
Ещё один подарок!
— Где он? — спросила я.
Доминик кивнул на ведерко с курицей, поэтому я склонилась вперед и заглянула вовнутрь. Мои глаза расширились, когда на дне я увидела черную прямоугольную коробочку.
Я почувствовала, как у меня задрожала нижняя губа.
— Ты спрятал подарок под курицей? Какой же ты романтик.
Доминик усмехнулся, в то время как я запустила руку в ведерко и достала оттуда мой третий подарок на день рождения.
— Спасибо, — сказала я Доминику, который кивком велел мне открыть её.
Затаив дыхание, я медленно подняла крышечку коробки. Сначала я заметила цепочку, поэтому потянула за неё, чтобы увидеть, что за ней последует.
Я перестала дышать, когда увидела кулон в форме сердца. Это не был банальный плоский кулон в виде сердечка. На передней и задней части были голограммы.
— Мои родители, — прошептала я, проведя пальцем по голографическому лицу моей прекрасной мамы, а затем перевернула его, чтобы сделать то же самое и с папиным.
— Я знаю, как сильно ты по ним скучаешь, и как много места в твоем сердце они занимают, поэтому мне захотелось подарить тебе что-то связанное с ними, чтобы они всегда могли быть с тобой, рядом с твоим сердцем. Аланна помогла мне с дизайном, раз уж она разбирается во всем этом... тебе нравится?
Нравится — это не то слово.
— Слова не могут описать... — я запнулась, когда всхлип вырвался из моего горла.
— Малышка, я не хотел заставлять тебя так много плакать в твой день рождения.
— Тогда перестань дарить мне бесценные подарки! — огрызнулась я сквозь слезы и бросилась к нему.
Доминик усмехнулся и открыл для меня свои объятия. Я обвила руки вокруг его шеи, а ноги — вокруг бёдер, сев на него.
— Ты — лучшее, что когда-либо со мной случалось. Я безумно рада, что ты сел на мой стул тогда в школе.
Тело Доминика завибрировало от смеха, пока он крепко прижимал меня к себе.
— И я, красавица, и я.
Я отстранилась немного и протянула ему цепочку. Он улыбнулся и одел цепочку мне через голову, а затем поправил сердечко у меня на груди.
— Ты практически копия своего отца, ты в курсе? Я пересмотрел кучу фотографий, чтобы найти наиболее четкие, чтобы они были хорошо видны на кулоне, и я был немного шокирован тем, как сильно ты на него похожа. У тебя его глаза, нос и уши, но мамина улыбка. Они бы безумно тобой гордились.
Я снова начала всхлипывать, пока Доминик молча обнимал меня, покачивая из стороны в сторону.
— Я рада, что не сделала сегодня макияж.
— Я тоже, потому что тогда моя футболка выглядела бы как раскраска.
Я усмехнулась, продолжая крепко к нему прижиматься, а после того как отпустила, вернулась на свой край пледа. Мы доели оставшуюся еду, и, признаться честно, к тому моменту я почувствовала уже небольшую усталость. Я открыла рот и зевнула, но прежде чем я успела в полной мере этим насладиться, Доминик засунул пальцы мне в рот, сказав:
— Незаконное вторжение.
Ой, да ладно.
— Ты перестанешь делать это?
— Нет.
— Но это меня раздражает!
— Знаю.
— Тогда прекрати!
— Нет.
Гррр!
Я завизжала от досады, как какой-то ребенок, и плюхнулась на спину. Я слышала, как Доминик все сложил, но не подняла головы, чтобы посмотреть на него. Через несколько минут его лицо появилось перед моим, и этот ублюдок, как и обычно, улыбался.
— Пошли, нам нужно сделать ещё кое-что, прежде чем мы отправимся домой.
Мне хотелось, не шевелясь, лежать на земле, по меньшей мере, часа полтора.
— А что мне с этого?
— Твой четвертый подарок.
Ох… отличный ход, мистер Слэйтер.
— Ладно, помоги мне подняться, но я не разговариваю с тобой за то, что ты засунул пальцы мне в рот. Фу, это отвратительно.
Доминик рассмеялся и помог мне подняться на ноги. Затем он достал телефон и неожиданно поцеловал меня, засняв этот момент на камеру. Я рассмеялась и это он тоже сфотографировал.
— Ладно, скорчи рожицу.
Я скосила глаза и высунула язык, Доминик тоже состроил дурацкое лицо.
— Зачем столько фотографий?
Доминик улыбнулся.
— Увидишь... А теперь, ты готова для своего четвертого подарка?
Я усмехнулась.
— Ещё бы.
— Боулинг... ты привел меня поиграть в боулинг в качестве подарка на день рождения? Спасибо, но… серьезно?
Доминик усмехнулся.