— Ребята, в лес! — крикнул старшина, выхватывая автомат из рук мертвого Захарова. — Уходите, я прикрою.
Положив стволы автоматов перед собой на край брошенной телеги, он стрелял с двух рук, используя высокую скорострельность ППШ, буквально заливая пулями обочину дороги, из-за которой немцы пытались подняться в атаку. Когда кончились патроны, старшина взялся за гранаты. Он бросил две. Гранаты перелетели через дорожное полотно и взорвались на другой стороне. Третью Фильченко бросить не успел. Две пули пробили его грудь, он упал навзничь, уставившись мертвыми глазами в темнеющее небо.
Разведчики не смогли отойти в лес. Немцы стали охватывать с двух сторон место странного взрыва, где неожиданно появился русский. Несколько минут, и напряженный бой закончился. Кроме еще двух русских в маскировочных костюмах возле дороги, немцы обнаружили в березняке радиста, который подорвал себя и рацию гранатой. Судя по тому, что проволочная антенна была заброшена высоко на дерево, рация была готова к сеансу связи, а может быть, он уже состоялся, прежде чем погиб радист.
Измотанные в боях пехотинцы шли, понурив головы. Осень 41-го года была холодной. Серые снеговые тучи ползли по мрачному небу так низко, что, казалось, задевали верхушки деревьев. Начавшийся с утра снег начал таять и превратил дорогу в черное месиво. Холодный октябрьский ветер трепал рваный брезент на кузове застрявшей полуторки, которую безуспешно пытались вытолкнуть десяток обозленных матерящихся красноармейцев. В заляпанных до пояса шинелях, еле вытягивая ноги из липкой непролазной грязи, они провожали хмурыми взглядами проехавшую мимо «тридцатьчетверку» с бортовым номером 077.
Алексей Соколов сидел в люке башни в самом мрачном настроении. Уже октябрь, морозы, скоро наступит настоящая зима, а Красная армия все отступает. Не бежит, конечно, сражается, цепляясь за каждую удобную позицию, отбивает атаку за атакой, но потом снова уходит на восток.
Младший лейтенант со своим опытом командира танкового взвода, который вступил в бой на второй день войны, видел это именно так, потому что был в первых рядах воюющих. Он ходил со своими танкистами в контратаки, держал оборону, шел на восток, оставляя деревни и города. И смотрел в глаза их жителям.
Но как командир Красной армии, Алексей понимал и другое. Все не так, как видится. Не армия слаба, не техника уступает немецкой. Где-то командование проигрывало в тактике, а может, и в стратегии. Вермахт наступает, используя фланговые охваты, как стальными клещами сжимая советские части танковыми дивизиями и механизированными армейскими группами. Или врубается, найдя слабое место в обороне Красной армии, мощным клином все тех же танковых армий, рассекает и уходит на оперативный простор, а следом идут механизированные части, успевающие за танками, которые добивают расчлененные, окруженные подразделения.
Отступление Красной армии происходит потому, что командование снова и снова выводит подразделения из возможных котлов, отводит на новые позиции, где можно организовать оборону, накопить силы и провести ответную наступательную операцию. Но немцы снова и снова не дают такой возможности.
Соколов как командир, закончивший танковую школу прямо перед войной, хорошо знал, что в училищах, военных школах и академиях не учили действиям подразделений, частей и соединений при отступлении. Только вперед, только наступательный бой. Действия в обороне, и снова наступление. Стальным кулаком выбить врага с территории страны и добить его в его же логове!
Алексей слышал историю одного старого генерала, который воевал еще в царской армии, а потом перешел на сторону советской власти, когда совершилась революция. Он попытался в академии, где преподавал тактику, начать давать темы арьергардных боев. Его обвинили в пораженчестве и антисоветской деятельности. А как бы сейчас пригодились эти знания и опыт, эта нужная теория — действия частей и соединений в условиях отступления. А без этой теории были бессмысленные и плохо подготовленные атаки механизированных корпусов в лоб танковым клиньям немцев. Сколько танков потеряно бессмысленно, сколько их осталось в Белоруссии и на Украине…
Прикрывая отходы своей части, Соколов вчера потерял два танка. Пятеро ребят сгорели, трое отправлены в госпиталь с сильными ожогами. Да и «семерке» досталось так, что она чудом осталась на ходу. Заклинило курсовой пулемет на башне, саму башню тоже заклинило — немецкая болванка угодила под нее. Последние полчаса боя приходилось делать грубую наводку всем корпусом танка, а потом уже доводить орудием. Если бы не мастерство Бабенко, экипажу бы не выжить. Механику-водителю приходилось так дергать машину, так рвать фрикционы, выводя танк из-под огня немцев, что Соколов и не надеялся, что «семерка» вообще сможет двигаться после такого боя.