— Значит так сержант, майор обратился ко мне. Отвечаю по порядку. Бомба взорвётся. Радиус поражения большой. Тут взлохматит всё к чёртовой бабушке, Мы со штурманом понаблюдаем ещё второй вылет и после уже точно скажем тебе наше решение.
— Да не вопрос товарищ майор, наблюдайте, думайте, я жду вашего положительного решения до завтрашнего обеда. Майор опять набычился.
— Ты как разговариваешь со старшим по званию сержант?
— Могу вскочить, встать по стойке смирно и отдав честь, громко доложить.
— Ты что сумасшедший, совсем страх потерял?
— Нет товарищ майор, я контуженный, и три дня лежал засыпанный в окопе, пока меня старухи с ближней деревни не откопали. Я уже умер, и мне по херу все ваши звания, с вами или без вас я доберусь до наших, у меня к немцам масса вопросов и первый из них, почему они суки до сих пор живы. Я отвернулся, забрался поглубже в куст и заснул, ибо всем известно, — солдат спит, а служба летит. Проснулся от того, что кто-то опять дёргал меня за ноги.
— Просыпайся сержант, надо поговорить. Майор не глядя на меня начал обсуждение плана. Самолёт Юнкерс-88, мне знаком, летал я на Юнкерсах правда пассажирских трёхмоторных, но разницы в приборах и управлении думаю нет. Теперь по захвату самолёта. Стрелять будешь отсюда? Здесь практически середина поля видно прекрасно в обе стороны, захватывать будем последний самолёт. Мы заметили, что стоянка первого бомбардировщика практически рядом со столовой. Если удастся взорвать его, в то время когда лётчики будут принимать пищу то можно угробить практически все экипажи, останутся техники. Они кинутся тушить огонь, просто обязаны это сделать, когда подбегут, стреляешь по следующему самолёту и бегом к последнему, теперь по времени захвата. Мы решили, что утром лучший вариант, народ ещё спросонья запаникуют сильнее, а нам чем больше паники тем лучше. Что скажешь?
— Скажу, что пол контуженой головы хорошо, а три с половиной лучше. Сейчас наметьте ориентиры и с вечера ползите в сторону последнего капонира, там на месте осмотрите подходы. Может ночью можно будет сделать какую-то мелкую диверсию, чтобы мотор не сразу завёлся. Действовать злодействовать начинаем по взрыву самолёта, и ради бога не бросайтесь в атаку с криками «Ура». Случайная пуля попавшая в пилота и писец нашим наполеоновским планам. Предлагаю обсуждение плана закончить, приступить к ужину, надо хорошенько подкрепиться завтра с утра, у нас ну оочень нервный день. Развязал сидора, достал всё съестное, фляжку со спиртом, фляжку с водой, что можно открыл, что можно нарезал. Кружка была только у меня, поэтому на правах хозяина я брызнул в неё с пятьдесят грамм спирта, жахнул его одним глотком и занюхал хлебушком.
— МогЁшь сержант! Уважительно сказал капитан.
— Не могёшь, а мОгешь, ответил я захрустев лучком.
— Однако ты хозяйственный мужик сержант, всё у тебя есть, оружие сохранил, документы сохранил, в чистом обмундировании, выпить закусить есть, план спасения придумал, прямо сказочный богатырь.
— Чего то я вас не пойму товарищ майор, вам что, лучше было бы если бы к вам прибился какой нибудь чмошник? Без оружия, без еды, но заглядывал бы вам в рот и постоянно козырял «есть тащ майор», «так точно тащ майор»? Встретил я тут одного командира, в панике выкинул гимнастёрку с документами, ободрал огородное пугало. Но гонору прямо Ворошилов и Будённый в одном стакане, — Ви боец поступаете в мое распоряжение как к командиру више вас по званию, в случае неповиновения я таки отдам вас под трибунал» передразнил я «Пугало». Ох чую я товарищ майор, поимею я от вас неприятностей. Непонятно только за что?
— Утро. Майор с капитаном уползли ещё с вечера. Шума никакого не было значит, устроились нормально. Проснулись наконец и немцы, умылись, оправились и в столовую, первыми завтракает обслуга, механики, водители, оружейники, связисты. Позавтракали и разбежались по объектам. Время полетело соколом, вот и экипажи потянулись выпить утреннее кофе, а значит осталось всего ничего от того момента когда уже нельзя повернуть назад. Мы со старшиной уже с пол часа были готовы открыть огонь, а немцы словно чувствуя свой конец, тянулись не спеша в столовую. Наконец вроде последний экипаж зашёл в палатку и я пробормотал: