Накренившийся фрегат сделал первый пристрелочный выстрел по порту. Аж семь секунд ждали результата. Недолет. Начали пристрелку. На четвертом снаряде накрыли город, и перешли на ураганный темп, стремясь израсходовать все фугасы, какие оставались. Много было недолетов, пришлось еще поднимать стволы. Теперь снаряды рвались на склоне горы, прямо в жилых кварталах городка, карабкающегося по этому склону к вершине, которую оседлала большая крепость, так и не сделавшая ни единого выстрела. Все недолеты ложились по порту. Сожгли полторы сотни оставшихся фугасов, и дал команду на бегство. Стрелять по городу картечью с трех километров было совершенно бесперспективно. Но городу и порту хватило и этого. Особенно порту. Куда то там удачно попали, полыхало знатно.
Надеюсь, султан прислушается к своему паше. Может, конечно, и обратный вывод сделать, что мы бяки, и с нами надо воевать. Но этот вывод он и так уже сделал, потеряв насиженное предками место — хуже уже не будет. А вот если он умный, то задумается, надо ли ему еще и кучу прибрежных городов терять, вдобавок к столице.
Наша тройка уходила из воронки залива поздним вечером, ненадолго задержавшись в маленьком порту, негостеприимно встретившим десант казаков. Не надо было сюда лезть, особенно без фугасов. Все что хотел сказать султану — уже сказал. А тут только людей зря потеряли. Порт, конечно сожгли. Вручную. Но оно того не стоило.
На рассвете четвертого дня после Смирны, поднялись обратно к нашей ловушке пополнившейся еще пятью представителями племя водоплавающих. Надо завязывать с этим хомячеством — ну куда мне четыре десятка полноценных торговых судов, причем, без экипажей, команды которых, в большинстве своем, займутся строительными проектами. Надо возвращаться к Азову и заниматься торговым портом.
С мыслями об этом шел по проливам, и обменивался любезностями с Дарданеллами, куда, кстати, сгрузили весь захваченный порох. С казаками за него обещал рассчитаться в Константинополе.
Мраморное море предстало совершенно пустынным, народ попрятался, даже рыбачьих лодок заметно не было.
В бухте Золотого Рога заканчивали погрузку очередной карусели. Добавили им под загрузку еще восемь торговцев, только два из которых были пустые, и устроили очередное отмечание удачной охоты, с дележом, выкупом груза и руганью. Все как обычно. Скучно.
Обсуждали с казаками дальнейшие рейды. Настаивал, что бы ходили в них постоянно, и особенно шерстили побережья. Фрегат оставляю им для артиллерийской поддержки, с капитаном казаки уже знакомы. Только просил не подставляться, и на форты не лезть.
Снаряды, на остающийся фрегат собрали со всего конвоя, оставив конвою одну картечь.
Пора временно завязывать с проливами и заниматься делом, пусть теперь Крюйс за все отвечает, ему же и вся слава пусть достается — мне лишний раз выпячиваться не резон, мне работать надо.
Пора разбираться с огромными потоками добра, стекающимися в Азов и Таганрог. Надо организовывать переселенцев и отправлять их к Цимлянску, а там и новый лагерь ставить. Снабжение контролировать. Одним словом, разгребать бардак, образовавшийся в большом количестве. А если Шереметьев уже начал поход на Крым, то скоро будет совсем жарко. А потом еще и султан ответный удар нанести должен. Цейтнот разрастается.
Карусель еще грузили. Поговорил с гроссмейстером, наметили планы по будущему триумвирату, обсудили политические аспекты. Обсудили мои предвиденья, касающиеся штурма и его сроков, а так же способов отражения атаки. Напомнил рыцарю про заложников визиря, которые ждали моего голубя мира в крепости. Поделился с ними мыслью, что теперь, наверное, задержусь в России, приводить в порядок дела и снабжение. На всякий случай, предложил подумать о церемонии встречи Петра — он наверняка посетит Константинополь, и надо все сделать в лучшем виде.
Сообщил, что за своей долей пришлю суда попозже — мне ее пока держать негде, а на улице такое не сложишь. Взял с собой немного денег — немного, это примерно на пять орлов по себестоимости. Два морпеха еле унесли.
Добавил к конвою пару линейных кораблей, для охраны Керчи. Выходили, вновь, ранним утром, подтверждая картину нарисованную для визиря — море полное парусов, расцвеченных поднимающимся солнцем. Величественно и красиво, даже если знать, что трюмы полны переселенцами, а по большому счету — невольниками. С этим переселением головной боли магистру добавил — бунты предместий теперь, после казаков, шли практически непрерывно, и подавлялись очень жестко — как-то рыцари бунтарей за людей не считали. Положение спасало только отсутствие у восставших оружия, ну, кроме сабель, само собой. Только с саблей на картечь не очень то у этих селян получалось, не воины они все же, перли толпой, и быстро разбегались, а казаки их преследовали. Бррр, хорошо, что в море был.