Несмотря на всю жестокость плана по поджогу столицы — он сработал. Повторилась история Великого пожара, когда от огня погибли десятки, от силы сотни человек, но большая часть населения, ушла за город и разбила там временные лагеря. И в этот раз, под перекрестным огнем десантников и защитников, не бегали условно мирные жители, уже покинувшие столицу. Совесть грызла червячком, утверждая, что потерявшие кров жители долго не протянут. Здравый смысл настаивал, что сорок лет назад они справились, и задавал встречный вопрос, что будет с этими же жителями, останься они в городе, когда французы и испанцы пройдут десятками тысяч по столице чужой, и не любимой ими державы. Пока здравый смысл и совесть спорили, на верхней палубе ударили по площадям Сороки. От воя множественных стартов спорщики замолкли, признавая дальнейшую полемику бессмысленной.
Еще через час перестрелки на берегу начали стихать. У города не осталось сил сопротивляться, и победивший хищник принялся рвать вздрагивающее тело, пока не набежали остальные плотоядные.
Этой ночью стояли на Темзе. Берег патрулировался капральствами корпуса, в башнях фрегатов посменно дежурили канониры, высматривающие через прицелы, на фоне красных отблесков пожаров, хвосты сигнальных ракет. В то, что Лондон полностью сдался — не верил никто. Наверняка, за городом концентрируются войска. Выигрывать сражение за Лондон мне совершенно не улыбалось — эта победа должна быть Якова, а он вцепился в этот несчастный Дувр, как … эээ… самодержец.
Скорректировал для Памбурга стратегию — продолжаем грузить транспорты самым-самым …, а как только дальние дозоры засекут подход крупных сил — грузим десант и уходим. Свою основную задачу мы выполнили.
После нервной ночевке на Темзе, команды выглядели хмурыми. Мир вокруг пропитался дымом и гарью, добавляя к специфическому запаху реки нотки плохо совместимые со здоровьем. Теперь каждый на флоте осознал истинный вкус и запах победы. Кашель достал меня капитально, приходилось постоянно напоминать себе, что сам назвался груздем. Скорее бы все закончилось.
Днем флот отстрелял по пять снарядов на ствол, накрывая характерные красные точки мундиров англичан, накапливающихся выше по течению Темзы за мостом. Странно, но за все это время так и не увидел в действии английскую конницу. Может это только мои фантазии, но литература моего времени создала устойчивую ассоциацию Англии с железнобокими рыцарями. Даже серьезно сомневался, возьмут ли пули штуцеров рыцарскую броню, и с какой дистанции будет эффективен Дар.
Загадка конницы решилась только на следующий день, ко второй его половине. Именно тогда поднявшаяся на канонерке суета выдавила мое любопытство с больничной койки.
В боевой рубке уверенно командовал Памбург, рассылая вестовых. Отойдя в сторону от люка, присел на лавку посыльных, с удовлетворением рассматривая четкую работу адмирала. Здорово. А что, все-таки, случилось?
Случилось пришествие конницы англичан, но не просто злой, а злой и потрепанной — без артиллерии и сопровождающей пехоты. Даже без дара Касандры видно — англичане вышли из боя, причем недавно. А из этого вытекали еще два вывода — Яков не поплыл по морю, как мне думалось, а пошел по земле, преодолевая сотню километров между Дувром и Лондоном привычным способом. А во вторых — конница уж больно удобно встала на правом берегу. Кучно и на дистанции чуть больше километра. Памбург отдал приказ сжечь весь остаток ракет, явно жалея, что осталось их от силы на пяток залпов. Впрочем, у нас и снарядов осталось по два-три десятка на ствол, и зарядов у морпехов от силы на полчаса огневого контакта. Поиздержались мы основательно. Верно, опытные солдаты говорят — патронов много не бывает.
Залпы Сорок возвестили начало эвакуации нашего десанта на заметно осевшие транспорты. Зря мы ганзейцев в Портсмут отправили. Но с другой стороны, где Портсмут, там и Саутгемптон — транспортов всегда мало, как и патронов.
К вечеру весь десант благополучно отошел на корабли, подорвав за собой заранее заминированные порохом стратегические объекты. Над Лондоном вновь пылали пожары.
Ночью в городе слышались крики и грохотали скоротечные перестрелки. С кем они там воюют?! На всякий случай предложил Памбургу провести перекличку по флоту, уж не забыли ли мы кого впопыхах.
Что за война шла ночью в городе — так и осталась тайной. Пара предположений имелось, но бездоказательных. Вот утром война пошла серьезная — в город вошли французы, судя по мелькающим, зеленым, синим, белым и темным точкам мундиров. Правда, кто там французы, а кто испанцы разбирал, наверное, только Питер, внимательно рассматривающий диспозицию в бинокль с верхней палубы. Все. Пост сдал — пост принял.