Поймал себя на мысли, что воспринимаю очередной штурм совершенно спокойно. Рутинно. Что бы это значило?
К вечеру крепость была взята. Понадобилось, чуть ли не больше людей, чтоб ее потушить, чем нужно было при штурме. Благо, все самое ценное находилось в нижних ярусах. У меня в очередной раз началось бурное слюноотделение.
С двумя капральствами отправил в город приданных флоту ганзейцев — они утверждали, что многих знают в этом купеческом оплоте и решат все вопросы мирно и быстро. То, что мысленно они пропустили фразу «в своих интересах» — учел за них, отдавая распоряжения капралам. Пусть обживаются — они тут надолго.
Едва переночевав, флот начал выбираться из лабиринтов островов, оставив в Або еще половину полка морпехов и один линкор огневой поддержки.
Флот и десант постепенно таял, равномерно распределяясь по побережью. Если бы не уверенность, что у свеев практически не осталось боевых кораблей — так нагло действовать не решился бы никогда. А так … обычное дело — снять с подранка сапоги, амуницию, и почистить сумки. Навидался такого. И если по отношению к солдатам меня эти картины коробили, то по отношению к стране не вызывали ровно никаких эмоций, за исключением удовлетворения.
Эскадра медленно шла на север, вдоль берега, сбрасывая десанты и ставя заслоны из линкоров. Позади остались Раума и Бъернеборг, в котором пришлось повоевать. Ваза и Нюкарлебу, небольшие городки, отнесшиеся к захвату совершенно безразлично. Якобстад и Карлебу, в последнем осматривал верфи, для маломерного флота — еще одно неплохое приобретение. Брагестад и Улеборг. Вот о последнем хотелось бы рассказать поподробнее. Само поселение, несмотря на верфи и тысячу жителей — особого интереса не представляло. А вот место расположения городка было стратегическим.
Дело все в том, что именно отсюда, по рекам и системам озер, через относительно небольшие волоки, можно было попасть … в Белое море. Это было очень серьезно. Это было вторым дыханием для Архангельска, который прикипел к моему сердцу и который не хотелось терять, когда во весь рост встанет Петербург. От Петербурга до Готланда около восьмисот километров, а от Архангельска, через эту систему рек и Ботнический залив — около двух тысяч километров по спокойным водам, вместо пяти тысяч километров по открытым морям. Есть за что бороться, строить шлюзы и каналы.
К слову сказать — умных хватало и до меня. Еще новгородцы, три сотни лет назад оценили этот маршрут и бились за эти земли. Даже в новгородских летописях реку Овлу поминали в этом контексте. И бились новгородцы со свеями за эти земли, пока очередной римский Папа не объявил крестовый поход супротив Новгорода, в том числе, зачищая этот плацдарм. Если ныне этот Папа попробует выкинуть нечто подобное — придется сильно обидеться и посетить Ватикан всем флотом с дружественным визитом.
Со времен спора новгородцев со свеями — осталась тут крепостица небольшая, сотни на три гарнизона. Пришлось расталкивать одуревших от безделья морпехов и отправлять на подвиги. Мысленно подсчитывая, во что казне обойдется строительство цепочки береговых укреплений по новым чертежам, вместе со стоимостью бронированных орудийных башен и глубоких казематов — начинал сомневаться, нужны ли нам эти новые границы. Ведь никакой контрибуции не хватит на все мои прожекты. Даже с учетом того, что морпехи упаковывают и готовят к отправке в захваченных береговых городках. Даже с учетом того, что они свезут из рейдов внутрь территории — ведь там оставалось полно замков свеев. Пора задуматься над чертежами губозакатывательной машинки на паровом приводе — менее мощная может уже не справится.
Поход эскадры подходил к концу. За кормой остались города, городишки, деревни и недоразумения в три хаты при лодке. Девять тысяч морпехов растворились на тысячекилометровой береговой линии, не столько защищая новую границу, сколько демонстрируя свое присутствие, что будет немаловажно в территориальных спорах при заключении мира. Оставался последний штрих — городишко Торне с пятью сотнями жителей и самым сильным укреплением в виде каменной церквушки. Достоинство городишки было в реке Турне, на которой он стоял. По этой реке, в мое время, Россия а потом и Финляндия, разграничилась со Швецией после подписания мира. Почему именно по этой — без понятия. Но есть подозрение, что торги тогда вели люди, поумнее меня — раз положили границу тут, значит дальше свеи уперлись рогом и обещали «лечь костьми». Теоретически, можно и дальше пойти, вот только зачем? Если на этом рубеже сговорились раньше, значит, и теперь сможем. А двигать границу западнее — особых бонусов там все равно нет, они у свеев гораздо юго-западнее — к чему тогда напрягаться с не гарантированным результатом? Тем более, мне всегда нравились границы по рекам — Турне для этих целей подходит идеально, глубоко рассекая материк. Более того, если продолжить мысленно линию от истока реки на северо-запад — упремся, через 80 километров, прямо в норвежский город Тромсё. И это вполне может стать предметом для разговора с данами. Точнее не так — если Петр внемлет моему письму — это обязательно станет предметом для разговора. Пропуск вражеской эскадры через проливы прощать нельзя. Особых радостей от северной Норвегии даны не имеют, думаю, можем придти к соглашению, пока весь мир в шоке. Правда и нам эта северная Норвегия не особо нужна — но пусть будет. В конце концов — там есть бухты не хуже Мурманской, а снабжать этот северный оплот будет полегче, чем будь он на Кольском полуострове — по Ботническому заливу, речке Турне и… дальше посмотрим.
Проблема была только в том, что на четыре сотни километров сухопутной границе по реке, у меня оставалось чуть больше тысячи морпехов, пять сотен, из которых, оставлю обстраиваться в устье вместе с оставшимся линкором, а остальные предпримут увлекательное путешествие на понтонах вверх по течению, намечая места под пограничные форты. Зимовать корпус будет на балтийском взморье, можно сказать, на курорте. А если ганзейцы выполнят взятые на себя обязательства по поставкам — курорт станет еще и с комфортом. Именно поэтому приказывал морпехам отстраиваться капитально — деревянные дома, земляные редуты, обложенные камнем, рвы. Словом — до зимы есть, чем заняться. А за зиму определимся, кто сменит корпус в этих курортных пансионатах.
Заканчивался август. Устал как собака. Был еще план заглянуть на обратном пути на рейд Стокгольма, для комплекта — но настроения испортилось совершенно. А у меня есть такая примета — если все внутри протестует против задуманного, а оно не жизненно важно — лучше не торопиться выполнять. Ведь не даром есть народная поговорка — «… с идеей надо переспать». Вот и буду себя считать медведем, и уйду на зиму в спячку.
Возвращались обратно эскадрой в четыре вымпела, возглавляемой Гонцом. Проверяли, как идут дела, на каждой нашей «закладке». Не обошлось без новостей про перестрелки и рейды в глубину территорий. Обживается народ.
Встретили и караван ганзейцев — их крайне интересовали захваченные трофеи, но купцам намекнул, что решать эти вопросы им не по чину, на то совет есть — с ними, и буду обсуждать бартеры, да и то, только после аудиенции у Петра. Не сказать, чтоб купцы расстроились — им пока хватало поля для деятельности. Да и на личные трофеи морпехов это правило не распространялось, с ними купцы могли заключать персональные сделки. Благо, большинство морпехов были грамотными, умели считать и видеть выгоду — не даром с капралами проводил краткий ликбез «что, где, чего стоит, и как действуют купцы».
Инвентаризацию берегов закончили в Выборге, после чего прямым ходом пошли на Петербург. И попали в настоящее столпотворение. Если честно, даже не представлял, сколько на стройку придет людей. Более того, многие пришли сюда без приглашения — на заработки. Страшно сказать — на всех работы не хватало. Даже с учетом того, что часть земельных артелей уже осели вдоль Невы, выбрав себе подходящие участки.
Памятуя свежие впечатления от опустевшей Риги, Выборга и нехватке рук на побережье у корпусов — отправил дежурную птицу за транспортами, свозившими трофеи на Готланд. Минимум один рейс с людьми транспорты сделать успеют.