Петр молчал, нахмурившись и гипнотизируя меня глазами. А вокруг бушевали страсти. Ближний круг был един в бесновании, выражающемся общими словами — «Дозволь государь, я ему скажу, каково это в солдатах твоих сомневаться!!!»
По очкам этот спор явно проигрывал. Но рефери решил дать мне еще один шанс.
— Твои резоны услышал. Но веры в них у меня нет. Давеча Вейде показывал баталию потешную, новики в ней орлами себя выказали. Мудрствуешь ты князь больно. Но коль сомневаешься, изволь сам на баталию взглянуть, опосля и поговорим!
Петр еще раз прихлопнул рукой по столешнице, ставя точку в споре и начиная совещание … о том как свеев воевать. Завидное упорство, его бы да в мирных целях.
На совещании предпочел слушать, так как говорить было особо нечего, обсуждалась чисто наземная кампания, и мне было откровенно плевать, как ее поведут. Как не поведи, все одно будет шапкозакидательство. Раздумывал, как бы продемонстрировать Петру неготовность его армии в предстоящей показухе, которую наверняка отрепетировали и отполировали.
Подвели итог совещанию, обсудив, что послам говорить. Оказывается, с послами все не за один раз решали, а в несколько заходов, обсасывая на каждой сессии новые нюансы. Например, для тех же шведских послов уже четыре сессии провели, и готовили пятую. Хотя мне было совершенно не понятно, чего тут можно размазывать? Послы Петру, мол — «Клянись на библии, что жить мирно будем!» А Петр соответственно — «Меня в посольстве обидели, хочу сатисфакции! Но войны не хочу, я белый и пушистый». Чего тут можно так долго обсуждать? Хорошо, что мне не надо во всем этом политическом фарсе участвовать, особенно учитывая то, что параллельно идут переговоры с Данией и Польшей о союзе против Швеции, и основные положения уже согласованы.
Наигравшись в совещание, государь решил побаловать себя диковинами, и потащил всех, в том числе и угрюмого меня, в демонстрационную комнату.
Начинать надо было по проверенной схеме, от простого к сложному, но за окном клубилась серая осень, и первым продемонстрировал свет. Самое смешное, что ажиотажа не вызвал — эка невидаль, свеча за стеклом горит. Ну, яркая, и что?
Пришлось пояснять уж совсем по простому, что в подсобке человек сидит, и специальной механикой создает в железе особое течение, что по проволоке распространяется а в этих «лампах» свет рождает. И что свечи менять не надо, свет гореть будет ровно и ярко, пока механика работает. Диковине удивились, но ожидаемого мной бешенного интереса не проявили. Им, видите ли, свечами сподручнее. Плохо. Затея с электростанцией трещит по швам. Ну да ничего, оборудую несколько помещений для Петра электрическим светом, и буду ждать заказов. Не мытьем так катаньем.
При ярком освещении начал демонстрировать остальные новинки. Настроение так и не улучшилось, невзирая на красивые безделушки, извлекаемые под радостный галдеж и вздохи. Старался преподнести новинки максимально выпукло — плевать, что у самого настроение похоронное, мои люди старались, душу в диковины вкладывали, и убить их труд, представив его недостойно — не поднималась рука.
Надолго зависли с кубиком Рубика. И что в нем народ находит? Хотя, в нашем исполнении кубик был не столько головоломкой, сколько драгоценностью — такую в руках покрутить одно удовольствие. Покрутили.
Пока тешились головоломками — обсуждали меж собой мелочи. Мелочами, как и следовало ожидать, стали шведы.
Сделал для себя несколько зарубок, и, в очередной раз, зайдя в подсобку, велел спрятать коробку с макетом Святого Духа и подарочную коробку со Штукой. Да! Вот такой параноик. Нет у меня веры людям, которые кричат про явно завышенную, в политических интересах, готовность. Плохо только, что диковин то особых и не осталось — проблема была со штамповкой. Начать то мы ее начали, но до моего отъезда с завода там работал только один станок. Опытный. Все станки, что делали для расширения — сразу паковали и готовили к отправке на другие заводы. В итоге не сделал массу того, что планировал. В этот раз в Вавчуге вообще все шло незнамо как — завод тряс как яблоню, но с него упало всего несколько недозрелых яблочек. Буду надеяться, что за эту зиму Феникс восстанет вновь.
Перешел к гвоздю показа. Представленный телефон, наконец, вызвал ожидаемый ажиотаж. Тем более, операторы у меня сидели в подсобке, их видно не было, а телефоны расставили по столам демонстрационного зала — все начали упоенно пробовать. Похвалил себя за двух, взятых в поход, операторов.
Вот о телефонах разговор получился долгий. Каюсь, передернул. Рассказывая о затратах добавил в них затраты на электростанцию. Цифры немедленно зарычали и начали кусаться.
Оказалось, большие суммы кусали только меня, а местные «богатые буратины», то ли, чтоб Петру удаль показать, то ли действительно богатые — но прямо на месте стали договариваться об установки у них «гонца». Петр, утери внимания к своей персоне не пережил, кратко велел всем заткнуться, и решать дела у князя, в смысле у меня, на подворье. Поговорили с государем о спектре применений… Нет, для армии пока не годиться, но буду работать над этим… Да, с другими городами соединить могу — но не скоро, и стоить это будет очень дорого. Сколько? Десять пудов кабеля на километр, да столбов 35 штук — минимум, 300 рублей на тысячу метров. Считайте, табун из сотни лошадей на каждый километр пути. И самый острый вопрос будет, что на эти бесхозные табуны посреди глухого леса — обязательно найдутся желающие. Хотя, про себя обдумывал вариант стальных проводов — вариант в три раза хуже, но в десять раз спокойнее. Меж тем, продолжил нагнетать обстановку — до Воронежа шесть сотен километров, 180 тысяч рублей, считайте, стоимость половины нашего флота. А коль до флота тянуть, то и все пол миллиона рублей.
Самое интересное — не напугал. Петр покивал да поухмылялся, что теперь знает какую контрибуцию со шведов брать. Совершил мысленно богохульство. Несколько раз.
Государь насытился игрушками, и начал из меня тянуть клещами рассказ о вооружениях. Ему, мол, полуполковник такие серенады пел, что впору собираться и ехать в Вавчуг для досмотра всего своими глазами.
Запрыгнул на лезвие ножа и начал на нем выплясывать вприсядку и с поклонами. Все будет, государь… но позже. Через годик … нет, через год только образцы, и для армии из Тулы чуток сделаем, а вот через два года — будет, чем удивить. Может, отложим немножко контрибуцию со шведов?
В очередной раз поразился местному менталитету. Если срок в один год еще был понятен, хоть и считался очень большим — то два года воспринимались как бесконечность и вызывали примерно такое же неудовольствие.
Всячески намекал, что подробнее расскажу на аудиенции, но Петр делал вид, что намеков не понимает. Что-то испортилось в Датском королевстве.
Аудиенцию все же выторговал, но только — по итогам потешной баталии. Что же за непруха то такая! Мало того, что у Петра теперь полный ближний круг иностранных ставленников, которые, к гадалке не ходи, абсолютно не российские интересы пробивают, так еще и Петр распух от самодержства, и готов слушать только хвалебные оды. Да и черт с ними, в конце концов! Пусть хоть Стокгольм штурмуют. Но ни грана нового вооружения на эту аферу не дам! Нету! В производстве! Приходите завтра за своими броневиками! Устал.
Теперь главное не сорваться в этой вечно празднующей толпе и продолжить всем улыбаться. Какие такие новые штуцера? Да нет, вам показалось, тот десяток, что семеновцы привезли — целый год делали.
Петр с окружением засобирались отужинать. Меня, кстати, не пригласили, уж и не знаю — то ли неудовольствие демонстрировалось, то ли посчитали, что и так пойду, никуда не денусь. Чтоб мое отсутствие не бросилось в глаза, испросил у Петра позволение откланяться, сославшись на подготовку к баталии и дела в штабе.
Поймал в уходящей толпе Вейде, договорился с ним о встрече позже, для обсуждения планов потешной баталии.
В демонстрационном зале стало пусто. Из подсобки вышли две мои тени, добавив к теням, разбросанным по помещению ярким светом, немного жизни и скрипа половиц. Очень странно себя чувствуешь, когда пару минут назад комнату наполняли голоса и люди — а теперь кажется, что весь дворец вымер. Наверное, это нервное. Мысленно считаю потери в проталкиваемой петровским гнездом афере, и сколько заводов можно было бы построить, используя этих людей.