Вставая, царевич глянул на меня весело.
– Ты, никак, уже присмотрел кого?!
Качнул головой.
– Надобно всех посмотреть пристрастно. Рано пока…
Выбираясь от стола, Алексей бросил
– Вот и присматривай…
Такой подход к серьезному вопросу меня несколько покоробил. Царевич уже шел к дверям, когда меня слегка прорвало.
– Алексей Петрович! Негоже так. Неведомо на кого, дело жизни оставлять! А как порушит все от усердия?!
Самодержец вернулся от дверей к столу, посмотрел на меня долгим взглядом.
– Дело на тебя оставлю. И с тебя спрошу. Думаешь, мне неведомо как наши адмиралы великие победы одержали? Ты тогда ни у кого совета не спрашивал! Неча!
Быстрым шагом царевич покинул трапезную и в дверь проскользнул дежурный наряд, убрать со стола. Интересно, а нас подслушивают?
19 мая «Аист» сделал пробный полет после ремонта. Левый двигатель грелся, правда, уже заметно меньше. Принял решение на перелет до Асады. Тысяча четыреста километров вдоль побережья, или тысяча двести, если срезать пару мест над сушей. Восемьдевять часов в воздухе. Больше тонны горючего. Полные основные и концевые баки, плюс три бочки топлива в грузовом отсеке. Перегруз страшный. Курсанта придется оставить на моторном заводе Порт Росс.
Ранним утром 20 мая, когда над заливом еще светили звезды и висел туман, «Аист» начал рекордный забег. Видимости никакой. Спасало только знание, что впереди двенадцать километров спокойной воды без препятствий.
Самолет взлетать отказывался. Скорость росла черепашьими шагами, вода держала крепко, глубоко осевший фюзеляж. Думал даже прекратить это издевательство, пока птичка не развалилась. Повезло. Утренний порыв ветра оторвал перегруженную машину от воды, и мы начали карабкаться вверх со скоростью улитки. Высоту в сто метров набирали пять минут. Дальше пошло легче, но по спине текли ручейки холодного пота.
Заняв эшелон, и плоским виражем встав на курс – отдал управление Алексею. Руки чуть подрагивали. Ну их, к демонам, эти рекорды!
Через полчаса небо на востоке просветилось поднимающимся солнцем, на землю под крыльями легли желтые мазки, разлиновавшие рельеф полосками глубокой тени и света. «Аист» упорно лез вверх, наплевав на разведку местности. Увы, сущность всех рекордов одинакова – урезать побочное, ради достижения цели. Вот зачем нужен рекорд по прыжкам в высоту? Ктото из обычных людей его сможет повторить в одежде и берцах? Расширяет горизонты человеческих возможностей?
Вот мы и расширяем… сидим как истуканы, вцепившись в управление. Случайное качание крыльями, это расход лишних граммов топлива. Встречный ветер – злейший враг. Еще и проход из кабины в грузовой отсек закрыт бочками, дабы лучше сцентровать груз – и никто, в том числе и мы, не подумал, как будем добираться до «ночного ведра» в корме.
Второй час полета принес новые сложности. С океана опять полезли стада облаков, бегающих за «Аистом» как за морковкой. Обсудили с царевичем основание еще минимум одного поселения между Асадой и Порт Росс. Небольшой форт и промежуточный аэропорт. Чем будет заниматься новое поселение – очевидно. Под крыльями густой зеленью стоял лес, покрывая многочисленные холмы. Только что удобной бухты на побережье не имелось. Было одно перспективное место, судя по отметкам на картах. Через четыре часа полета мы прошли над большой долиной, спрятавшейся между склонов берегового хребта. Долину укрывал «мох» деревьев, разрезанный несколькими блестящими речками и большим внутренним озером. Вдоль берега тянулась полоска пляжа, а прибрежные воды кишели камнями, судя по многочисленным белым бурунчикам у берега. Не идеально, но лучше все одно ничего нет.
Пролетев над будущим поселением, отметили половину пути пирогами с рыбой и начали перекачку топлива из бочек в основные баки, дабы освободить проход. К этому моменту «Аист» взбодрился, утеряв значительный вес, приобрел маневренность, отличную от чугунного утюга, встал на оптимальные углы атаки.
Облегчение самолета пришлось как нельзя вовремя. На шестом часе перелета погода испортилась окончательно. Машина вздрагивала в турбулентностях. На стеклах конденсировались капельки воды. Приняли решение идти вглубь материка. Через полчаса нас зажало между тучами от океана и облаками с материка. Долетались. О пролете над кораблями гонки речи больше не шло. Нам бы теперь не обнаружить прямо по курсу гору, неожиданно выступившую из туманного киселя. Собственно, так и бились дирижабли в моей истории, летающие по маршрутам с картами, наподобие нашей. Впереди еще больше часа полета, а горы вокруг Асады внушительные. Есть и полтора и два километра высотой.
Объяснил Алексею, что уходить от плохой погоды на материк стало ошибкой. На петлю возврата у нас просто нет топлива, а лететь в тумане лучше над морем. Хотя, с нашим навигационным оборудованием, точнее, с его отсутствием, в тумане даже над морем опасно – бог весть, когда снесет ветром на берег.
Идем по счислению. То есть мы оба совершенно не представляем, где находимся. За бортом сплошная муть с редкими разрывами, сквозь которые взгляд жадно выхватывает кусок рельефа и начинаются споры над картой, к чему этот кусок привязать. Споры не столько деловые, сколько от нервов. Карты у нас ужасные, побережье на них отражено удовлетворительно, а глубже – «…тут живут драконы». Разве что стоят точки вершин гор с примерной высотой и нарисованы елочки, очень похожие на кресты. Тфу, тфу, тфу.
Видимо со страху умудрились влезть на высоту двух километров. Пару раз видел, как крестился Алексей. Один раз мысленно перекрестился сам, когда в разрыве облачности узрел явно различимые деревья на склоне очередной горы.
Приближалась точка счисления. Основные баки и бочки выработали до дна, самолет летел на концевых баках – считай, на аварийном запасе топлива. Пора было присматривать место для посадки.
Плавно убрав газ, направил «Аиста» в очередное окно облачности. Нижняя кромка туч висела на четырехстах метрах. Навстречу ей от земли тянулись языки тумана. Видимость – километров пять, да и то условно. Самое время подтверждать курсантский минимум «четыреста на четыре».
Зато у земли стало легче психологически. Несмотря на то, что самолет закачал крыльями, следуя за прихотливым рельефом, нервы успокоились. Алексей вцепился в карту и пытался сравнивать елки под крыльями с крестиками на карте. Лично меня уже интересовала только обширная водная поверхность или широкая река. Как назло, под крыльями мелькали только узкие ручейки и малюсенькие озерца. Зато их было много.
Прикидывая остаток топлива и, соответственно, время полета, удивлялся – как умудрился уговорить сам себя на эту авантюру? Ну как! Обратно точно не полечу, если, конечно, вообще будет на чем, и кому лететь. Вот поставим промежуточный форт, приводные радиомаяки… тогда подумаю.
Приводной маяк можно совместить с радиотрансляцией в поселках. Технически это несложно – любую радиостанцию можно «пеленговать» направленной антенной. Простейшие приемники с ферритовыми антеннами являются неплохими пеленгаторами, меняющими свою громкость от положения антенны относительно передатчика.
Волшебное слово «феррит» это, по большому счету, обычная ржавчина. Не совсем так, но на первых порах достаточно и ее. Прокаленная на огне ржавчина, или «оксид железа три», обладает хорошими магнитными свойствами, но имеет плохую электрическую проводимость. Благодаря этим двум качествам из нее выходят неплохие ленты для магнитофонов, сердечники для катушек и антенны. Мелкий порошок ржавчины замешивают со связующим, которым может стать даже обычная камедь, и формуют нужные изделия. Понятно, что различные добавки и ухищрения технологии могут значительно улучшить характеристики ферритов. Например, получая оксид железа химическими реакциями можно добиться тонких пленок или микроскопического размера зерен. Но для низких частот эти проблемы не столь актуальны.
Вообще, с ферритами много интересного связано. Есть такая «ферромагнитная жидкость», которая меняет вязкость, попадая в магнитное поле вплоть до становления твердым телом. На компьютерных жестких дисках моего времени такую жидкость порой применяли в подшипниках для герметизации. Она заполняла промежуток между валом и обоймой, никуда не вытекая и не мешая вращению, при этом герметизируя внутренние полости диска лучше любых сальников. Рецепт у нее прост – все та же ржавчина, мелко истертая, смешанная с маслом. Правда, есть тонкости и тут. Чем мельче зерна порошка – тем лучше. С крупными зернами вообще ничего не получится. Стоит еще учитывать, что ржавчина – неплохой абразив. Помню, как рыжие пленки магнитофона моей юности быстро изнашивали магнитные головки…