— Зачем? — спросила Сюзанна, глядя на корешок в своей ладони.
— Потому что это не еда, — ответил я.
Она посмотрела на меня. Мы помолчали, осознавая значение открытия. Наконец Сюзанна произнесла:
— Значит, все речи о том, что Аркадия накормит Сектор, просто болтовня, да? Кев, а мы поверили. Все думали, что Организация — солидная фирма… Зачем они так поступили? Ведь, в конце концов, правда откроется. Черт, они и десяти минут не смогут сохранить тайну, когда начнется сбор урожая.
— Это уже неважно. Дела идут в гору, поток эмигрантов обратился вспять, Аркадия снова становится на ноги. Экономика на подъеме. Тебе не приходило в голову, как точно они все рассчитали по времени? Прибытие Ральфа Стренга совпадет с уборкой урожая, и можно поручиться, что телегазета заполонит все праздничными репортажами. По сравнению с ними известие о том, что именно выращивает Аркадия, не покажется сенсацией. А поскольку дела, очевидно, идут хорошо, люди смирятся с этим.
Я посмотрел на обширные поля зреющих посевов и представил себе подобные плантации на всей Аркадии. Миллионы тонн маленького, безобидного на вид корня, который когда-то спас жизнь мне и многим аркадянам… Из него экстрагируют наркотик «Иммунол», который нейтрализует Передающий Эффект и в качестве побочного действия вызывает состояние счастья.
Я твердил себе, что это не страшно. Многие колонисты употребляли этот наркотик регулярно, и не было ни вредных последствий, ни привыкания. Например, Том Минти остался смышленым парнем, хотя и немного хулиганом. Черт возьми, порой все его употребляли. Да и я в том числе.
Что же меня пугало?
Меня пугали методы Организации. До сего дня каждый сам решал, когда ему принимать «Иммунол». Человек сыпал порошок в стакан с водой. Это было сознательным действием. Человек хотел почувствовать себя счастливым.
Совсем другое дело, когда безжалостная, ориентированная на прибыль галактическая корпорация получает огромное количество дешевого, не имеющего вкуса наркотика, и оказывается в состоянии сделать счастливыми целые планеты.
Разница между тем, чтобы сделать планету счастливой, и тем, чтобы ее умиротворить, — только терминологическая.
15
Мы отменили дальнейшие планы и повернули обратно. За последние несколько часов мое отношение к Организации в корне переменилось. До нынешнего дня я готов был подчиняться ей ради мира и спокойствия, ради благополучия планеты и, что греха таить, ради будущего процветания моей мастерской.
Но теперь все. Организация обманула нас, сыграла на нашем идеализме, на нашей жадности и собиралась превратить Аркадию в галактического поставщика наркотика. Не могу сказать точно, о чем я думал, подходя к поселку, но я, черт меня побери, собирался что-нибудь учинить. Мне нечего было терять.
— Что там за грузовик? — вдруг спросила Сюзанна, когда мы начали спускаться с хребта к Дельте.
Машина с открытыми задними дверцами стояла на главной улице.
— Это продуктовый грузовик Организации.
Я недоуменно глядел на безмолвную сцену по другую сторону реки. На улице не было ни души.
— Может быть, все кончено. Может, Потомки пошли на переговоры? предположила Сюзанна. — Миссис Эрншоу сегодня утром говорила, что ситуация с продовольствием стала критической.
— Наверно, мы должны обрадоваться, — заметил я, — но какая к черту радость? Эти подлецы подгадали как нарочно. Все придут в восторг от кормежки и не станут слушать про посевы. Господи, воображаю, что скажет мерзавец Каа. Он будет жевать цыплячью ногу и называть меня смутьяном!
— А тебе не кажется, — задумчиво сказала Сюзанна, — что, пожалуй, он сначала примет продовольствие от Организации, а потом скажет им, чтобы убирались к чертовой матери из Риверсайда? В этом грузовике продуктов хватит на месяц.
Мы перешли мост и поднялись по пустынной главной улице. Когда мы проходили мимо грузовика на воздушной подушке, я заглянул внутрь: он был пуст. Мы направились к «Клубу».
Поначалу мы не слышали музыки — только неясное урчание, подобное отдаленным раскатам грома или хроническому расстройству желудка. Потомки пионеров занимались любимым делом. Когда мы подошли поближе, звук раздробился на удары множества ног об упругий деревянный пол. Слышались и ритмичные хлопки. Вернон Трейл открыл нам дверь, и шум усилился. В лицо ударил порыв теплого воздуха, благоухающего разогретой обувью и жаренными на вертеле цыплятами — традиционными ароматами народных танцев.
— Господи, — пробормотала Сюзанна.
Последнее время я избегал концертов Потомков пионеров из-за того, что они норовили всякий раз превратить их в политический митинг, и мои воспоминания утратили свежесть. Теперь я заново испытал шок. Под большой купол набился весь поселок, центр занимали Потомки. Куда ни глянь, всюду чавкали челюсти, вымазанные жиром руки тащили все новые куски в жадные рты.
Картину сопровождала музыка — резкая, бесцеремонная, откровенно навязчивая. Само собой разумелось, что Потомки должны пропагандировать стиль, вызывающий оторопь у любого, кто еще сохранил умственные способности. Танцоры вырядились в нелепые белые халаты, стянутые на талии широкими синими поясами. Полы халатов развевались, открывая необъятные шаровары, заправленные в грубые кожаные ботинки. Как будто этого было мало; для пущей убедительности Потомки привязали к запястьям и икрам яркие платки, и те кружились в немыслимом хороводе, как причудливые змейки.
На первый взгляд, не было никакой системы в этом кружении потных красных физиономий, в этом безумном размахивании руками и дружном, подобном работе поршня, дрыганье ногами, под которыми содрогался дощатый пол. Но постепенно сквозь хаос начинало проступать какое-то подобие порядка. Потомки группировались по восемь, как электроны в атоме кислорода. Они составляли то круги, то квадраты, и то и дело очередной эксгибиционист выкатывался вприсядку в центр своего кружка, чтобы без малейшего смущения исполнить соло.
Я не перил споим глазам. Происходящее выглядело таким контрастом на фоне всех лишений! А возможно мое удивление объяснялось тем, что я оказался в роли опоздавшего гостя в пьяной компании. Короче — за несколько часов поселок как подменили. С облегчением я заметил неподалеку Джейн Суиндон и протиснулся к ней, таща за собой Сюзанну.
— Разве война окончилась? — спросил я. Мне пришлось кричать.
Она улыбнулась.
— Где вы были? Или мне не следует спрашивать? Вот, выпейте.
— Потом. Послушай, Джейн, каких условий добился поселок? Тут выплыло одно обстоятельство, которое может все изменить.
Она вцепилась в свой стакан, как пьяница по время ссоры.
— А черт их знает! Нормальных, наверно. — Ее рассмешило выражение моего лица. — Ладно тебе, Кев. Плюнь на проблемы, развлекайся.
Рядом стоял Марк. Я схватил его за локоть. Он удивленно оглянулся, потом улыбнулся.
— Веселишься?
— Как вы договорились с Организацией?
— Господи, да не знаю я. Неужели это сейчас так важно?
— Ради Бога, Марк, ты же в Комитете поселка. Наверняка вы отдали что-то в обмен на угощение.
Еда лежала повсюду; стол у моего локтя был завален закусками и салатами. Рядом в чаше для пунша розовела жидкость — судя по оказанному действию, намного крепче обычного пойла на подобных сборищах.
— У Комитета нынче не так уж много власти, — заметил Марк.
С потолка поплыла вниз туча воздушных шаров. Творилось что-то непонятное; я обнаружил, что стискиваю руку Сюзанны в поисках моральной поддержки. Марк махал рукой и улыбался какой-то девице на другом конце зала. Вокруг послышались хлопки — люди подпрыгивали и наперебой уничтожали воздушные шары, не давая обреченным красавцам даже опуститься.
— Слушай, по-моему, нам надо поговорить, — сказал я, пытаясь нарушить беззаботное настроение, охватившее даже Марка.
— Что, прямо сейчас? — спросил он.