-- Товарищ капитан! - Скворцов подполз к своему командиру, - Орудие разбито! Куда же наши танки делись?
Сомов уронил голову себе на грудь, его глаза закрылись.
-- Дорохов своих не бросает, - прохрипел он - Держаться, Скворцов!
Капитан продолжал судорожно опираться о стенку капонира, но начал заваливаться на бок. Скворцов подхватил его.
-- Товарищ капитан! Вы ранены! Отходить надо!
Эти слова словно обожгли Сомова, он открыл глаза.
-- Нельзя отходить Скворцов. Посекут пулеметами. В траншею!
Брови его нахмурились, капитан сделал отчаянное движение встать и потерял сознание.
Скворцов положил командира, и ошалело окинул взглядом землю перед собой. Недалеко, у входа в капонир стояло несколько связок РГД. Красноармеец метнулся к ним, схватил одну и кинулся по ходу сообщения.
Не встречая больше сопротивления, немецкие танки устремились к позициям мотострелков, своим огнем не давая бойцам поднять головы.
Вот первая тяжелая машина на левом фланге с ревом и грохотом навалилась на бруствер. Крутанувшись поперек траншеи, начала зигзагом сминать укрепление. Её гусеницы с лязгом обрушивали стенки траншеи. Скворцов со связкой гранат в руке, упав на четвереньки, с ужасом глядел на наползающего монстра. Надо было пропустить танк над собой и, как учили, бросить связку гранат на моторный отсек, под башню. Но грохочущая махина, рокоча трехсотсильным майбахом, заваливала просвет под собой. Нервы артиллериста не выдержали. Он попятился, сел, а потом, путаясь в полах шинели, на четвереньках бросился за изгиб траншеи. Прильнув спиной к земляной стене Скворцов замер, руки его судорожно сжали гранаты.
-- Мамочки! Мамочки! - повторял боец побелевшими губами.
Сейчас громада наползет на него, смешает с землей, раздавит, задушит! Скворцов напрягся всем телом, зажмурился. Спиной он уже отчетливо ощущал вибрацию грунта. Стенка траншеи начала трескаться и осыпаться. Тут что-то сильно стукнуло над ним. Словно огромным молотом ударили по наковальне. Вибрация и лязг прекратились. Хотя вокруг еще продолжался бой, красноармейцу показалось, что стало очень тихо. От неожиданности Скворцов открыл глаза и, рывком высунувшись за поворот траншеи, увидел застывший в нескольких метрах от него танк. Люк механика-водителя распахнулся, и оттуда показалась голова в черном шлеме. Тут же над ухом Скворцова ударил ППД. Пули заплясали по броне и в нескольких местах пробили высунувшегося фашиста.
-- Боец, маму твою! - заорал на артиллериста усатый сержант. - Чего расселся!
Сержант дал еще одну короткую очередь левее подбитого танка.
-- Помирать собрался? Вставай, сынок. Наши танкисты нас не бросили.
Сержант пробежал дальше, а Скворцов, не понимая, что происходит и продолжая прижимать к себе гранаты, выглянул из-за бруствера.
Кроме застывшего почти над ним немца, недалеко от траншеи замерли еще две фашистские машины. Языки пламени уже лизали башню одной из них. А от леса неслись к ним три приземистых силуэта с красными звездами на башнях. Рассыпаясь веером по полю, тридцатьчетверки мчались навстречу разворачивающимся в их сторону панцерам. К Скворцову была устремлена машина с номером 21 на башне. Ей навстречу ползли две серые четверки. Советский танк пошел зигзагами.
Артиллерист, вспомнив про связку гранат, все еще прижимаемых им к груди, лихорадочно оценил расстояние до удаляющихся немцев. - Нет. Уже не докину, - пронеслось в мозгу.
Один из немцев остановился произвел выстрел. Скворцов замер. Молния трассера метнулась к Советскому танку и, ударив в боковой срез башни, снопом искр ушла вверх и в сторону. Спустя секунду тридцать четверка затормозила, ее корпус качнулся на подвеске, и тут же точным выстрелом, немецкий танк был подбит. Потом, словно прыгнув, машина устремилась вперед. Второй фашист выстрелил и промахнулся. А Т34 с номером 21, совершив маневр, вновь с короткой остановки поразил и его.
Открыв рот, Скворцов наблюдал за невиданным зрелищем. Наконец он опомнился и, увидев на дне траншеи винтовку, подхватил ее. Трясущимися от напряжения руками красноармеец передернул затвор и бухнулся на бруствер, целясь в убегающих гитлеровцев. Винтовка сухо щелкнула. Скворцов еще раз перезарядил ее и опять выстрела не последовала. Обойма была пуста.
Советский танк был уже совсем близко. Скворцов увидел, как из-за открытой крышки башенного люка на секунду показалась, голова в танкошлеме, потом башня начала поворачиваться вправо. Не сбавляя скорость, тридцатьчетверка грохнула в сторону убегающих гитлеровцев и, уже достигнув траншеи, затормозила.
Из башни по пояс высунулся невысокий, плотного телосложения танкист в черной замасленной гимнастерке без ремня и кубиками старшего лейтенанта в петлицах. Левая сторона его скуластого, черного от копоти, лица под танкошлемом была залита кровью. В руке танкист сжимал наган.
На правом фланге еще слышались выстрелы - мотострелки добивали отступающих гитлеровцев.
-- Капитан с Вами? Стрелок? - спрыгнув с брони, обратился танкист к продолжавшему сжимать бесполезную винтовку Скворцову.
Красноармейцу показалось, что танкист был будто даже весел. Словно это не он только что в неравном бою уничтожил пять немецких танков.
-- Тут он! - Скворцов указал на полузасыпанный капонир.
Спрыгнув в укрытие, танкист склонился над Сомовым.
-- Боря, - Капитан с трудом поднял голову. - Мы одного все-таки успели. - Сомов пытался улыбнуться. - Он за тобой. И мы ему...
Танкист взял капитана за руку.
-- Молодец, Пашка! Мы еще повоюем!
Он обернулся к Скворцову.
-- Ну-ка, стрелок, помоги мне!
Скворцов с танкистом подхватили капитана под руки. Тот застонал.
Бой закончился, и только далеко на правом фланге были еще видны две уходящие на полной скорости немецкие тройки. В их сторону уже никто не стрелял.
Дым горящих машин застилал небо. Немногие оставшиеся в строю мотострелки вместе с танкистами грузили раненых на броню.
В воздухе послышался нарастающий шелест, и за линией траншеи землю разорвал стапятимиллиметровый снаряд. Потом второй, третий.
Погрузка раненых продолжалась.
"Проклятый враг всё стремится к Москве, но ему не дойти до Москвы, он будет разбит. Недалёк тот час, когда мы будем его гнать и гнать, да так, что он не будет знать, куда ему деваться.
Обо мне не беспокойтесь. Погибать не собираюсь.
Пишите письма срочно, немедленно".
С приветом, Дмитрий Лавриненко.