В этом не было ничего страшного – люди становились гораздо более безумными на поле боя – и в этом не было никакой мистики.
Что на самом деле озадачивало Далина, так это не то, что он слышал голос, а то, что это был голос Каффрана.
Он присел отдохнуть ненадолго, и еще подумал об этом. Свет над городом стал странного, стеклянного цвета, а ветер гнал облака по небу, так что эти быстро движущиеся узоры из света и тени пятнали пейзаж.
Почему его воображение выбрало голос Каффрана? Почему не его ма, или его настоящего отца?
Технически, они оба были более важны для него. Далин хотел, чтобы у него оставалась вода. Его глотка пересохла, и у него болела голова. Он попытался проглотить маленький кусочек от одного из своих оставшихся сухих пайков, но это не помогло.
Он решил, что его отношения с Каффом были особенными. Конечно, он связался с Тоной узами, как у настоящей матери с сыном, так близко, как позволила суровая Гвардейская жизнь.
Он и его сестра попали под ее опеку на Вергхасте годы назад. Судьба свела их вместе. Он всегда предполагал, что у нее никогда не было большого выбора в этом вопросе. Они были маленькими детьми, Йонси – младенцем, в центре войны в улье, и она взяла заботу о них на себя. Без нее, или кого-нибудь, как она, они был погибли.
Она не была взрослой, возможно не старше, чем он был сейчас. Она просто сражалась.
Сидя там, в руинах, под бегущими облаками, он осознал, возможно, впервые в жизни, каким самоотверженным было ее решение. Судьба привела их под ее опеку, и она не колебалась. Она не колебалась в каменных обломках Улья Вервун, и она не колебалась позже. Возможно, это была не судьба. Трон, он осознал это сейчас. Возможно, это была странная воля Бога-Императора.
Смотря на бегущие облака, он почувствовал сильное, непрошенное ощущение божественного, сильнее, чем он когда-либо ощущал на храмовых службах, или дневных благословениях, или даже во время проповедей старого Цвейла. Несколько минут в этом одиноком заброшенном месте у него было странное сильное ощущение, что Бог-Император смотрит на него.
Он задумался, возмущалась ли когда-нибудь Тона ответственностью, которую возложили на нее в Улье Вервун.
Безусловно, она стала приемным родителем для него и его сестры, потому что не было другого выбора.
Необходимость построила их отношения. Она присматривала за ними так яростно, как волчица защищает своих детей.
Его отец, его настоящий отец, был другим. Гол Колеа верил, что его дети погибли давным-давно, пока случай не открыл странный поворот фортуны, который держал их близко к нему. Колеа никогда не пытался восстановить отношения с Далином или Йонси. Тона объясняла несколько раз, что Колеа решил, что будет лучше, ради детей, не рушить их жизни еще больше, вернувшись к ним. Далин не терпел это оправдание. Чувствовалось так, как будто Колеа избавляется от них. Он не понимал этого, и он никогда не говорил с Колеа об этом напрямую, потому что это заставляло его злиться. Это было не так, как будто у тебя слишком много родителей, особенно в такой странной социальной структуре, как полк. Множество Призраков были годами суррогатными отцами и дядями, матерями и тетями – Варл, Домор, Ларкин, Алекса, Бонин, Керт. Его настоящий кровный отец выбрал роль не сделать еще хуже, чем уже было.
Но Кафф… Кафф выбрал, там, где у Тоны не было выбора, а Колеа отступил.
Каффран выбрал быть отцом для Далина. Каффран мог бы отступить в любое время, как это сделал Колеа, и, в отличие от Колеа, никто бы не подумал он нем плохо за это. Восемь, или около того, лет, Каффран растил его.
Он решил, что именно поэтому он слышал голос Каффа. Он был единственным, кто сделал выбор заботиться, без принуждения.
Каффран сказал, — Не будь дураком, Дал. Ничего особенного. Я хотел быть с Тоной. Это нормально. В Гвардии, ты просто берешь и делаешь. Как говорит Варл, ты играешь, как приходится, я прав? Если мы не будем присматривать друг за другом, тогда в чем смысл?
— Кто это «мы»? — спросил Далин.
— Люди, — сказал Каффран. Его униформа плотно сидела и смешно выглядела, как будто у него был инцидент, связанный с крахмалом. Он выглядел стесненным, как будто приоделся для модного показа. Он сел рядом с Далином в пыль и оперся спиной о стену.
— Облака быстрые, — сказал он.
— Точно, — согласился Далин. — Смотри, как они окрашивают город. Как солнечный свет на бегущей воде.
Каффран кивнул.
— Я хочу пить, — сказал Далин.