— Ты поступила благородно, Анна, — сказал он, — оставшись здесь, чтобы помочь этим людям. Больше я тебя не оставлю позади.
— Хорошо, — сказала она. — Думаю, я закончила. Думаю, я устала. Я молилась, чтобы ты вернулся, Ибрам. Я знаю, что ты обещал, но не было никаких гарантий. Это просто то, что заставляло меня держаться. И я не рассчитывала на романтические глупости счастливого конца. Просто конец, вот все, что я сейчас хочу. Это место почти убило меня.
Она вздохнула. — Дорден с тобой? Он, все еще, жив? Я бы хотела увидеть его. Будет хорошо увидеть его.
— Он в Кантибле.
Она кивнула. — Оказывается, у меня есть пределы, — сказала она. — Я посвятила свою жизнь для помощи людям, в качестве медика. Я оставила Улей Вервун, чтобы служить Гвардии, и оставила Гвардию, чтобы служить людям здесь. Говорят, что хорошая работа и бескорыстные усилия, сами по себе награды. Но это была честь, без передышки. Это затащило меня за границы самоотверженности, о которых я не думала, что они у меня есть. Меня не наградили за то, что я сделала. Я не чувствую себя лучшим слугой Бога-Императора за это. Я ненавижу это, Ибрам.
— Все закончилось, — сказал он.
VII
Белтайн доложил, что транспорты, которые он вызвал, приближаются. Отряд Валькирий будет на месте через несколько минут. Гаунт кивнул, и пошел к Крийд и Макколлу.
— Отряд готов?
— Готовы отправляться, — сказала Крийд, ее лицо было перевязано. — Я буду рада улететь.
— Убедись, что Керт будет на борту, — сказал Гаунт Макколлу. Он пошел между ожидающих Призраков, кратко поговоря с несколькими, и подошел к Эзре.
— Ты с нами? — спросил он.
Нихтгейнец кивнул. — Я – анкюнде, — через мгновение сказал он, слегка напрягаясь, чтобы произнести слова на Низком Готике, — и этот мир заканчивается.
— Герюн, итте персист лонге, фоереффер, — сказал Гаунт.
Эзра покачал головой, и пошел вниз по дорожке между платформами, уходя из лагеря.
— Десять минут! — крикнул Гаунт ему вслед. — Если ты отправляешься с нами, у тебя есть десять минут! — Эзра обернулся и кивнул. Затем он пошел дальше, в болотный лес.
— С вашего разрешения, — сказал Гаунт, — я отвожу свои силы и возвращаюсь в Кантибл. — Велт был в одной из больших палаток, которую установила Инквизиция, читающий планшеты с данными. Агенты, аналитики и солдаты Инквизиции приходили и уходили. Место было хорошо освещено, а отпугивающие насекомых устройства жужжали и трещали у стоек крыши.
— Император защити тебя, — ответил инквизитор. — Спасибо тебе за твой вклад. — Гаунт пожал плечами.
— Я полагаю, что работа здесь займет какое-то время, — сказал Велт, все еще отвлеченный на документы. — Великое дело, но стоящее того. Ранние результаты, кажется, подтверждают то, чего мы ожидали.
— Какие же?
— Бойцы сопротивления, а в особенности Лунатики, это ключ. Их знания биологии Антилла жизненноважны. Вот почему, естественно, нам было нужно, чтобы ты установил с ними контакт. Мне жаль, что ты чувствуешь себя использованным, Гаунт, но нам нужно было вытащить их, а это означало использовать того, кому они могли доверять. В противном случае, я не могу представить, сколько бы времени понадобилось, чтобы найти их в этой глуши.
— Для записи, — сказал Гаунт, — вы тратите свое время.
— Я понимаю твои чувства, Гаунт, — ответил Велт. — Если есть шанс, или даже намек на шанс, я обязан рассмотреть его. Будет преступлением против Трона, если я не сделаю это. Разве ты не понимаешь?
— Полагаю, что так.
— Освобождение Гереона всегда намечалось быть болезненным, Гаунт. Место, которое так страдало, само себя не поднимет, не стряхнет пыль и не восстанет. Потребуются годы. Возможно, века. Может быть, Гереон никогда больше не будет таким, каким был. Но ты должен смотреть на положительные стороны. В конце концов, идет освобождение. Высшее Командование обозначило Гереон, как полностью проигранное дело, пока мы не предоставили хорошие причины прийти сюда. А если я найду то, что ищу, будущее человечества будет более безопасным. Не озадачивайся вопросами «почему» и «для чего», полковник-комиссар. Ты получил освобождение, которого хотел.
— Я больше не уверен, чего я хотел.
Велт фыркнул. — Тогда, свободны.
Гаунт сотворил знак аквилы, и покинул палатку.
Вдали от освещенного лагеря, и света, падающего сквозь полог, зачищенный Инквизицией, Антилл был темным, зеленым и тихим. Амфибии кричали и плескались в покрытой водорослями воде. Мотыльки порхали в подернутом туманом воздухе. Насекомые забирались на корни и кривые ветки.