Макколл снова постучал ракетой. Верхние люки зверя были бронированными и закрытыми. Не было возможности попасть внутрь, но, так же, не было никакого способа сбросить его сверху, если никто из экипажа не выйдет наружу. Он снова постучал, раздражая зверя.
Гаунт поднялся, ходя вокруг, ожидая шанса прыгнуть ближе. Зверь рванул вперед, резко остановился, а затем снова рванул вперед, затормозив так внезапно во второй раз, что почти сбросил Макколла с корпуса.
Он удержался.
Танк, внезапно рванул назад, разбрасывая грязь, бросив Макколла в другую сторону. Он не ослаблял хватку и снова постучал.
Как будто сведенный с ума, зверь затормозил, а затем рванул вперед, набирая скорость. Гаунт отбежал с его пути. Внезапное ускорение бросило Макколла на грудь, но он обхватил поручень, согнув локоть.
Он держался, когда танк съехал с поляны и рванул в деревья, уничтожая все на своем пути.
Глубоко в темном лесу, зверь заскользил левым бортом и врезался в большое старое дерево, как гончая, трущаяся боком о столб. Дерево, мягкое и гнилое, сломалось, и упало на танк. Макколл увидел, что оно падает на него, и отпустил поручень. Он скатился с башни и приземлился над двигателем, когда мертвое дерево разбилось о башню, как хрупкие медовые соты.
Зверь снова рванул вперед, передней часть в яму, из-за чего его задняя часть подпрыгнула и отправила Макколла в воздух. Он схватился за бронепластину, когда приземлился, и едва избежал падения с корпуса.
Вражеский танк взвыл, стараясь выбраться из ямы в брызгах грязи.
Он рванул налево, чтобы найти выход, и затрясся по подлеску перед собой, снеся еще одно мертвое дерево. Макколл снова забрался на качающуюся башню, и снова постучал ракетой по люку.
Зверь резко остановился, не будучи в силах стряхнуть своего мучителя. Из-за деревьев появился Гаунт, мчась позади зверя, с Эзрой по пятам. Гаунт не остановился, а просто запрыгнул на задние бронепластины большой машины, оттуда забрался на отсек двигателя, и заскочил с него на башню.
Без промедления, Гаунт рубанул силовым мечом и срезал замки и петли верхнего люка. Искры, клубы дыма, и вонь горящего металла сопроводили удар. Рядом с ним, Макколл отбросил люк пяткой правой ноги, сорвал ленту детонатора с ракеты, и кинул ее в открытый люк.
Никто из них не увидел, что было внутри зверя. Они засекли мертвенно-бледное, адское свечение, и запах, напоминающий скотобойню.
Они спрыгнули со зверя, плечом к плечу, раскинув руки, когда огненный шар поглотил танк изнутри и вырвался из люка, догоняя их.
VIII
Они направлялись обратно в Антилл на северо-восток, минуя характерную, предупреждающую линию из черепов партизан на кольях. Крийд восстановилась достаточно, чтобы хромать, хотя она была помята и оглушена. Посетин и Дерин помогали Ларкину, который то терял, то возвращался в сознание от шока.
— Прости меня, — сказал ему Гаунт. — Это был единственный способ.
Ларкин прошептал что-то, но он был слишком вялым от уколов, которые сделал ему Посетин, чтобы говорить отчетливо.
Дождь прекратился, и они ускорились. Небо потемнело, как мокрая ткань.
Позади них тонкие лоскуты черного дыма отмечали могилу зверя в густом лесу.
Примерно через два часа после схватки с танком, они встретились с разведчиками партизан на поляне возле болота. Ночь начала добавляться к тьме бури.
Тихо, Нихтгейнцы вели их в болота, по тропинкам между мощными корнями и грязной водой, во тьму, которая была тьмой независимо от времени суток или погоды.
Здесь, в настоящем Антилле, Гаунт, в конце концов, увидел какие-то остатки от Гереона, каким он знал его когда-то. Антилл, наиболее негостеприимная и предательская часть мира, был единственным местом, который подавал признаки жизни. Здесь были насекомые, маленькие животные, кое-какая рыба и рептилии. Деревья, крупнолистовые и вьющиеся растения, были живыми. Порхали мотыльки. Все это не выглядело таким же зеленым и плодотворным, как он помнил – все это было более серым и бледным, и жизнь была менее обильной – но Губительные Силы еще не достаточно проникли сюда, чтобы уничтожить.
Они пробирались в зеленую тьму, облака мотыльков вились за ними, как конфетти на каком-то большом празднике. Птицы кричали в пологе, а амфибии плескались в болоте.
Макколл один раз остановился, прислушиваясь.
— Что? — спросил его Гаунт.
Макколл пристально смотрел в сумерки Антилла рядом с ними. — Я мог бы поклясться, — начал он. — Что-то знакомое, как... — он покачал головой. — Нет, там ничего нет. — Через некоторое время они пришли в лагерь партизан, который Ландерсон выбрал в качестве оперативной базы. Это была большая территория, частично деревня Нихтгейнцев, частично лагерь из сборных домов, населенная солдатами подполья и партизанами. В общей сложности, около шестидесяти человек жили в палатках и лачугах, построенных вокруг маленького острова в центре болота, расширяя свои границы платформами и дорожками. Деление между Нихтгейнцами и Гереонитами, уже исчезающее, когда Гаунт был на планете, исчезло. Это было просто сопротивление.