Мне наконец-то улыбнулась удача: после описания второго этапа отбора (Джейден округло обрисовал его как «выбор по личным мотивам», и теперь я понимала, почему) автор перешел непосредственно к посвящению в жрицы. Удачливой кандидатке доставались щедрые дары — и, вдобавок, все украшения омывались ее кровью и «обретали благословение»: браслеты отныне даровали силу, кинжал — власть (я глумливо хихикнула, прикинув, что умелое владение оружием даровало ее во все времена), а монисто, если верить автору, становилось защитой от злых умыслов и проклятий недоброжелателей.
Я отложила книгу и сосредоточенно потерла переносицу.
Положим, ньямарангцы не были первыми, кто верил, что монисто может служить оберегом. На женщин часто вешали шумные украшения, которые звенели, шуршали или бряцали при каждом движении; у многих народностей существовали поверья, что шум отпугивает злых духов, — основанные зачастую на банальном факте, что дикое зверье часто опасалось громких звуков. Но со жрицами-коломче едва ли все было так просто.
Судя по тому, что случилось с детективом, злые духи действительно сопровождали жриц повсюду, и поводов для проклятий у них хватало. Колдун тянул из них силу, потому что своего дара у него не было; да и едва ли все «женщины императора» поголовно были ведьмами — выходит, они нуждались в браслетах так же, как и Чаннаронг. Но на всех изображениях, что я успела найти, коломче не пренебрегали «защитой», — как я теперь подозревала, вовсе не из-за стремления художников пощадить целомудренность читателей.
А Чаннаронг, который должен был знать об истинном назначении монист лучше, чем кто-либо другой, вдруг взял и провел жертвоприношение без него. Возможно, все обошлось бы, если бы не шальное озарение, снизошедшее на меня в тесной каморке общинного дома, и не кинжал, который вдруг предал многолетнее служение древнему семейству ради ведьмы, кто знает? Но едва ли осторожный и расчетливый детектив стал бы рисковать просто так. Куда более вероятной казалась версия, что он предпочел защитить кого-то.
Кого-то очень важного если не для всего заговора в целом, то для Чаннаронга лично. Кого-то, кому «злые духи» жаждали отомстить едва ли не больше, чем самому колдуну, лишившему их вечного покоя.
Я покосилась на «господский» телефон на отдельном столике. Старомодный, с отделкой золотом и слоновой костью, разительно отличавшийся от пластиковых дешевок, которые обычно устанавливали на служебных этажах и домах с историей куда короче, нежели Кроуфорд-холл… но потом все-таки пересилила себя и набрала номер Департамент Охраны Правопорядка.
Элиас незамедлительно рявкнул в трубку что-то категорически недружелюбное, и я добавила ему поводов для нелюбви ко всему человеческому, просто поинтересовавшись:
- Эл, а у Чаннаронга есть дети?
Увы, первый пришедший на ум вариант в гордом звании самого верного не продержался ни секунды.
- Откуда? — даже хохотнул от неожиданности Элиас и чем-то зашуршал рядом с трубкой. — Да чтобы выбиться в старшие детективы в его-то годы, и вайтонцу пришлось бы сочетаться браком исключительно с работой! Что ж о ньямарангце говорить?
Я несколько приуныла. Дети в теорию вписывались прекрасно: ради кого ещё стоило рисковать собой в кровавом ритуале, ввязываться в самоубийственную авантюру по переделу власти и лелеять планы о глобальных переменах к лучшему? Не ради себя одного же Чаннаронг так старательно строил светлое будущее, не в том он возрасте, чтобы безоглядно полагаться на максималистские воззрения и юношеские порывы!
- Ты уверен? — на всякий случай переспросила я. — Может быть, был ребёнок, рождённый вне брака? Или бывшая жена?
- Не уверен, — честно ответил Элиас, — я уже ни в чем не уверен. В его личном деле не указаны ни дети, ни жены, но я бы тоже скрывал всех близких, если бы планировал поучаствовать в государственном заговоре. С другой стороны, не с самого же поступления на службу он это планировал!
- А личное дело не могли подменить? — с надеждой спросила я, не желая расставаться с удобной гипотезой.
Вот сейчас бы обнаружить какую-нибудь незаконнорожденную дочку с монистом во всю грудь! Это разом облегчило бы поиски соратников Чаннаронга: едва ли он сумел бы убедить молодую девушку постоянно таскать на себе несколько килограммов золота, не объяснив, что происходит и почему это нужно! Со смертью детектива все ниточки оборвались, и вычислить заговорщиков можно было, разве что прикинув, кому выгоден заговор, да выстроив длинную логическую цепочку. Проблема заключалась в том, что люди частенько руководствуются своими представлениями о чести, о порядке вещей, о том, что должно и как следует действовать, — словом, чем угодно, только не логикой. Дедукция помогала, но ей было не под силу вывести нас на всех заговорщиков, и кто-то всенепременно ускользнул бы. Чаннаронг наверняка на что-то подобное и рассчитывал, выдавая всем действующим лицам ровно столько информации, сколько требовалось для выполнения конкретной задачи. Сирил поступал точно так же.