Я пожала плечами, не собираясь оправдываться.
Очередная папина угроза уволиться из Тайной Палаты закончилась тем, что теперь он был первым заместителем — и, соответственно, возглавлял подразделение, отвечающее за порядок в Ньямаранге. Одного этого было достаточно, чтобы ему немедленно захотелось сожрать живьем Элиаса за рискованные методы, меня — за неосторожность, Оливию с ее новым фамилиаром (пусть даже он норовил ответить полной и безоговорочной взаимностью) — за семейное наследие, и Джейдена — за то, что подвернулся под руку именно в тот момент, когда у папы не было при себе ружья.
Разумеется, на деле все это означало, что папа был предельно сдержан, собран и невыносимо вежлив.
- И ни тебе государственной награды, ни личного знакомства с королем… — разочарованно пробормотал Элиас, тихо сползая по стенке. — Спас Империю — отлично, вот тебе еще работенка!
- А чего ты ждал? — хмыкнула я. — Это же Тайная Палата. Если ты хотел красивую медальку и большой парад со стрельбой из пушек, то тебе следовало соглашаться на чин в действующей армии.
Несостоявшийся военный чин бросил на меня хмурый взгляд исподлобья. Мы оба понимали, что он мог согласиться и на армию — но тогда никакой речи не шло бы о возможном титуле, который позволил бы войти в те двери, которые остались бы закрыты для мистера Элиаса Хайнса. У сэра Элиаса Хайнса было чуточку больше перспектив, и одна из них включала губернаторскую дочь — разумеется, после того, как одна из фрейлин младшей принцессы побеседует с леди Изабель и обронит пару-тройку аккуратных намеков.
Его Величество Ричард Балдер был щедрым королем. Особенно когда дело касалось того, чтобы нагрузить кого-то работой на благо империи, подвесив перед носом сочную рыжую морковку.
Кроме того, Его Величество очень любил, когда потенциальный труженик вешал перед собой морковку самостоятельно — а с этим Элиас, чего греха таить, справился великолепно. Он и сам понимал, в каком положении оказался, а потому уже приготовился срезать меня какой-нибудь остротой — но его прервали.
- Марион, — раздалось из-за двери кабинета, — загляни-ка ко мне.
Элиас закрыл рот и посмотрел на меня с нескрываемым злорадством. Я показала ему язык, но задорного настроя хватило ровно на то, чтобы войти в кабинет с гордо поднятой головой, ежесекундно напоминая себе, что за неповиновение приказам меня уже пропесочили. Трижды.
Не помогало.
Папа стоял у окна, заложив руки за спину. Беспроигрышная поза, не раз опробованная на подчиненных: высокая фигура с безупречной осанкой моментально приковывала к себе взгляд, заставляя упустить из виду и тесный кабинет, и окно, которое выходило в световой колодец на заднем дворе, и вечно заваленный бумагами стол. Работа в Тайной Палате не предполагала ни почестей, ни удобств, а вот трепет внушать как-то нужно было.
Увы, на сей раз прием сработал неважно. На краю письменного стола, придавленная миской с домашним печеньем, валялась кипа небрежных карандашных набросков высокого мужчины с тростью — и на каждом последующем наброске выражение лица у него становилось все более сложным.
- Вижу, ты нашел минутку, чтобы познакомиться с Джейденом поближе, — невинно заметила я.
Выражение лица у папы мгновенно стало точь-в-точь как на последнем наброске.
- Скорее это он нашел минутку, чтобы познакомиться со мной поближе, — проворчал папа. — Ты знала, что этот прохвост успел добиться аудиенции у старшего принца и утащить его на экскурсию по своей фабрике?
Я постаралась сделать лицо еще более невинным. Не сработало. У папы был огромный опыт общения с ведьмами, и при виде невинного лица он сразу начинал подозревать худшее — причем, как правило, оказывался прав.
- Знала, — констатировал он и устало прикрыл глаза. — Не то чтобы я не одобрял, Его Высочеству действительно не помешала бы хорошая встряска, а личное знакомство с незаконнорожденным кузеном подходит для этого как нельзя лучше. Но что, ради всего святого, мешало вам троим сначала согласовать визит со службой охраны?!
Я старалась не смотреть в сторону миски с печеньем, и это от папиного внимания тоже не ускользнуло.
- Мама посоветовала, — вздохнул он и отвернулся от окна. — Уволюсь. Я все-таки отсюда уволюсь, все равно все решения почему-то принимаются за моей спиной!
Я пристыженно кивнула, но признаваться, что мама давно мечтала о таком раскладе, не стала — только порылась в сумочке и достала оттуда грушевый кальвадос. Солнечный луч, пробравшийся сквозь световой колодец, заговорщически подмигнул темным янтарем на округлом боку бутыли.