- Жрицы-коломче, — с облегчением кивнул Джейден. — Звучит жутковато, поневоле радуешься, что эти темные века остались позади… но именно в этом и заключается вся прелесть, не правда ли? Когда-то появления жрицы ждали с благоговейным страхом, а сегодня мы можем смотреть на них как на часть истории и видеть в них что-то новое.
- Эстетика ужасного, — нервно хмыкнула я. — Теперь понимаю, почему вы обратились именно ко мне.
Палец Джейдена неспешно обвел по контуру круглую кнопку спуска.
- Вы мне не верите, — спокойно констатировал он, — как не верите в собственную красоту, потому что мода диктует, что красивой может считаться женщина со строго определенными параметрами, накрашенная строго определенным образом, с прической, выбранной из перечня одобренных журналами, одетая в платье строго определенной выкройки… конвейерная женщина. Серийный образец.
Джейден помолчал, и в движениях его пальца, снова и снова обрисовывающего контур кнопки, мне почудилось что-то на редкость непристойное.
- Я не буду с вами спорить и пытаться разубедить, — сказал он наконец и небрежно бросил фотокамеру на сиденье, и я подавилась вздохом от возмущения. — Смена убеждений — это работа не на один год, а вера в себя не появится от слов едва знакомого человека. Лучше я приглашу вас в Национальный музей Ньямаранга, — неожиданно заулыбался Джейден, — и вы своими глазами посмотрите на изображения жриц-коломче. Когда-то они считались образцом красоты и силы, символом связи людей и их земли. Вам будет полезно взглянуть, да и мне не помешает освежить впечатления. Что скажете, миз Марион?
Я собрала в кучку разбегающиеся мысли и мысленно обложила последними словами свою госпожу с ее гениальными идеями.
- Пригласите леди Линдсей, — посоветовала я, — иначе это будет неуместно.
Джейден повеселел и наконец-то спохватился, что вести длинные беседы о женской красоте посреди темной дороги в непосредственной близости от густых кустов — еще неуместнее, и меня наконец-то усадили в машину. Я устроилась на кожаном сиденье и обреченно подумала, что Линдсей примет приглашение раньше, чем Джейден его озвучит.
Я не ошиблась в своих ожиданиях. Линдсей отнеслась к совместному походу в музей с таким энтузиазмом, словно Джейден пообещал ей не экскурсию по кровавым вехам истории Ньямаранга, а собственноручно написанное признание в злонамеренном убийстве Саффрон Кроуфорд, ограблении банка и оскорблении Его Величества — с вензелями, виньетками и красочными иллюстрациями.
Меня после этого уже никто не спрашивал. Компаньонка шла бесплатным приложением к воодушевленной леди.
А Линдсей не преминула потребовать экскурсию уже на следующий день. Будь ее воля, мы бы были в музее к его открытию, но правила приличия не позволяли леди устраивать выходы с утра пораньше, и пришлось ждать второй половины дня. За обедом Линдсей уже сидела как на иголках и не говорила ни о чем, кроме своего нетерпения, пока леди Изабель не сделала ей замечание. Это несколько охладило пыл, но приезду Джейдена Линдсей обрадовалась так, словно собиралась за него замуж по великой любви, а не изыскивала поводы, чтобы отложить помолвку, всего-то пару дней назад.
У меня щегольской темно-синий автомобиль с белой крышей теперь вызывал какие-то на редкость нездоровые ассоциации, но я героически придержала их при себе и залезла на заднее сиденье без лишних комментариев — даже когда обнаружила там уже знакомую фотокамеру, любовно запрятанную в кожаный чехол.
Джейден был сама любезность и взял развлечение леди на себя, уже в дороге выдав историческую справку о вожделенном музее, и на его порог мы прибыли относительно просвещенными: не удивлялись ни изогнутой островерхой крыше, ни экзотической резьбе на фронтонных свесах, ни стилизованным мраморным демонам-охранникам с выпуклыми лбами на входе. Утренняя толпа посетителей схлынула, и мы беспрепятственно отправились к началу экспозиции. Впрочем, в зале, посвященном зарождению страны, мы не задержались: от цели Джейдена это было далековато, и он явно спешил к религиозной части выставки.
Линдсей несколько попортила ему малину, остановившись возле макета слона, нагруженного тюками. Возле серой колонноподобной ноги стоял манекен человека, отмеченного хрупкостью ньямарангского телосложения — на фоне мирного гиганта с запрокинутым для эффектности хоботом он казался карикатурно маленьким. Табличка возле экспозиции многословно и нудно вещала о важной роли слонов в развитии аграрной промышленности Ньямаранга.
- Многие местные жители по-прежнему считают слонов священными животными, — вежливо просветил Джейден, заметив интерес Линдсей к макетам. — Во времена расцвета Ньямарангской империи закон защищал их наравне с людьми: за убийство слона полагалась смертная казнь, а постаревшие животные, уже не способные работать, должны были содержаться фермерами до естественной смерти.