– О чем скулит эта сучка?
Среди гортанных звуков удовольствия, хриплого рычания и тяжелого дыхания сгрудившихся вокруг нее зверей, звучавшее пронзительно чистой нотой одинокое «прости» – единственное слово, что она произносила, заставляло даже этих охваченных похотливым вожделением животных чувствовать себя неуютно. Ее били по лицу, чтобы она замолчала.
А она просила прощения у любимого за то, что обманула его надежды. За то, что маленькой принцессе с крохотными ножками, о которой он так мечтал, не суждено будет родиться. Девочке, у которой никто не отберет царство…
Принцесса с трудом пошевелилась. Прямо над головой, в прорехе, показался кусок вечернего неба. Цвета королевских ирисов… Глаза любимого… Она его больше не увидит… Император ничего не узнает… Ему просто скажут, что она умерла… И тягучая, ноющая боль во всем теле превратилась в ничто по сравнению с отчаянием, заполнившим душу.
Тишину разорвал топот копыт, громкие крики, звон мечей. Кто-то сорвал дверь с петель и ворвался туда, где была она. Ее во что-то закутали и куда-то понесли. Осторожно уложили в повозку на мягкое душистое сено, накрыли меховым покрывалом. До нее еще донеслись стоны умирающих, плач осиротевших детей, жалобный вой собак и треск горящего дерева, но скрипа колес и криков возницы, понукающего лошадей, она уже не услышала.Император стоял на балконе верхнего этажа и смотрел на закат. Ветер слегка колыхал плотный красный шелк расшитого золотыми драконами лун-пао. Отчего освещенная лучами заходящего солнца одинокая фигура императора, казалось, сгорала заживо, объятая пламенем. На звук шагов он повернул голову. Сурово и холодно посмотрел на преклонившего перед ним колено генерала.
– Ее нашли. Она во дворце, мой повелитель, – доложил тот, когда ему было позволено говорить.
– Я хочу ее видеть!
Император хотел идти, но генерал загородил ему дорогу.
– Ты не можешь!
– Почему?
Теперь генерал тоже смотрел сурово.
– Ты не просто мужчина, чья женщина изменила ему с другим и сбежала… Ты – император! Если понадобится, удержу силой, но не позволю тебе замарать священную особу владыки Поднебесной общением с падшей! Во имя всего, что ты добился, во имя твоих будущих свершений! Ты не можешь больше видеться с ней! Ты можешь только казнить ее! – подвел он черту.
Император молчал долго, потом спросил:
– Ты действительно уверен, что дворцовые сплетники не лгут?
Генерал Лун Чжуа склонил голову.
– Да, мой повелитель, не лгут! Она сбежала со своим юным любовником. В дороге на них напали джасенкьё. Парня убили. Ее, как простую шлюху, пустили по кругу…
– Не смей говорить о ней в подобном тоне! – гневно воскликнул Император. В его, ставших злыми, глазах читалось желание подарить генералу смерть.
Тот бесстрашно шагнул навстречу.
– Тогда убей меня! Убей, если это оправдает ее в твоих глазах! Если моя смерть отменит случившееся! – воскликнул он с неменьшим гневом.
Стражи тут же обнажили мечи. Император жестом удержал их. Генерал подошел к нему, положил руки на плечи. На лице его отразилось сочувствие.
– Я понимаю, как ты страдаешь, но прошу… Не ходи! Она все равно в беспамятстве. И ты уже ничего не исправишь… даже своей жалостью…
Это были слова не холодного, заботящегося лишь о благе государства царедворца, – это были слова друга. Император уступил его просьбе. Вернулся в свои покои. Не желая сейчас никого видеть, взмахом руки отослал дожидавшуюся его свиту и сел в кресло у окна.
– А ребенок? – спросил он.
– Она понесла от тебя?!
– Не знаю, я надеялся…
Вздохнув, Император сгорбился в кресле, не заметив гримасы, на мгновение исказившей лицо генерала.
– Их было слишком много… Никто не сможет с уверенностью поручиться, чей он… Если так – ублюдок… Лучше этому ребенку никогда не родиться…
Услышав его ответ, Император устало кивнул головой.
– Хорошо, пошли за ее отцом. Может, он захочет сохранить ей жизнь, забрав домой… – произнес он, впрочем, без особой надежды.
Скрестив пальцы, уперся в них подбородком и задумался. Его взгляд ушел в себя, он прикусил губу, как делал это с детства. Борясь с самим собой, со своей судьбой. Широкие рукава халата опустились вниз, оголив красивые узкие кисти рук. Не неженки. То были руки воина. С застаревшими мозолями на ладонях от ежедневных упражнений с мечом. Глаза генерала сверкнули голодным блеском. И торжеством. Он отвел взгляд от печального лица своего повелителя.
«О, женщины! Вам имя – Зло! И приходите вы в наш мир, чтобы, как ржа, разъедать металл наших сердец, делая нас, мужчин, слабыми и жалкими…» – мысленно усмехнувшись, генерал незаметно покинул императорские покои. Разве он не предлагал ей другой путь? Избавить себя и его… Избавить любимого от страданий. Но, глупая женщина, на что она надеялась? Посмела тягаться – и с Кем!
Погруженный в свою печаль, Император не заметил его ухода. Вплетающегося в тишину комнаты дыхания ветра и пения цикад он тоже не замечал.