– Немного устали? Отсыпались? Целую неделю?! О, вы такой обманщик, месье! – не поверила его словам мадам Леру.
Положила перед виконтом меню и на правах хозяйки присела рядом. Обсуждая с ним блюда, опять мысленно вздохнула. Не она ли коварными посулами переманила к себе лучшего в Руане кондитера, чтобы баловать любимого мужчину, оказавшегося сладкоежкой, изысканными десертами?
Впервые переступив порог ее гостиницы, отдавая слуге дорожный плащ с треуголкой, виконт с интересом огляделся вокруг; видимо согласившись с чем-то, беспечно тряхнул головой, и каштановая прядь непокорно упала на лоб. Рассмеявшись, он пятерней зачесал волосы назад. У нее захватило дух. Поднимаясь за ней по лестнице, новый постоялец даже не подозревал, что уже похитил сердце женщины.
Расставляя столовые приборы, мадам Леру задумалась. Виконт совсем не походил на других дворян, что останавливались у нее в гостинице. Высокомерные, заносчивые – они так и кичились своим происхождением. Нет, конечно же, она обманывала себя. Разумеется, виконт был таким же, как и остальные дворяне: заносчивым, высокомерным, а порой и грубым. Невнимательным и бесчувственным. Но вместе с тем глаза его лучились добротой. Порывистый и непосредственный. Мужчина с душой ребенка. Порой он напоминал ей потерявшегося щенка, а сейчас особенно, зачем-то сбрив бородку и усы, отчего выглядел моложе и незнакомо.Он заказал ужин, и ей пришлось вернуться к своим делам: долее находиться возле него было уже неприлично, а мадам совсем не хотелось выглядеть навязчивой. Но и хлопоча по хозяйству, она не забывала изредка поглядывать в его сторону.
Виконт жил в гостинице больше полугода, занимая самые лучшие апартаменты, которые она никому не сдавала, даже если тот отлучался надолго. По тому, как легко он сорил деньгами, расплачиваясь золотом и оставляя прислуге щедрые чаевые, мадам рассудила, что происходит виконт из влиятельной, очень богатой семьи.
Нередко к нему наведывались монахи из монастыря Saint-Michel , что на святой горе архангела Михаила. Таинственные, к слову сказать, личности. Пугающе угрюмые, своими худыми обветренными лицами они скорее напоминали воинов, прячущих под рясами мечи, чем странствующих братьев-бенедиктинцев, торгующих индульгенциями. О чем-то шептались с виконтом, и тот уезжал вслед за ними.
Не зная, чем занимается предмет ее страсти, часто и надолго покидавший гостиницу, какие дела могут связывать шевалье и монахов, мадам Леру предположила, что виконт состоит на службе у архиепископа Руана, примаса Нормандии или даже у самого герцога. На службе, о которой не принято говорить вслух. Хотя, окажись он и в самом деле наемным убийцей, она с легкостью пережила бы и это.
Возвращаясь из своих отлучек, виконт обычно запирался у себя в комнате. Но иногда, бывало и такое, не сразу уходил к себе: оставался ужинать внизу или просто сидел в общей зале у камина, уставившись в огонь. Глубоко задумавшись, прикусив губу. Казалось, оставив что-то очень дорогое в прошлом, он не знал, как вернуться обратно, словно позабыл туда дорогу. У нее ныло сердце от желания помочь ему, утешить. Но какими словами можно было избавить любимого от душевных терзаний? Она боялась даже беспокоить его в такие моменты. Потому что глаза виконта становились почти черными и в них отражалось пламя.
Мадам поставила перед ним на стол вишневый пирог.
– Mon Dieu, что с вашей рукой? – тут же воскликнула она, заметив след ожога.
Чертыхнувшись про себя, виконт поспешно спрятал кисть руки под пышным кружевом манжеты. Пальцы уже слушались, но кожа до сих пор оставалась ярко-розовой и блестящей, действительно смахивая на ожог.
– Успокойтесь, мадам! Ничего страшного! Нечаянно плеснул кипятком! Все уже прошло! На мне заживает, как на собаке! – заверил он хозяйку.
Не желая лишний раз волновать ее (материнская заботливость женщины и так уже порядком надоела ему), взял за руку, приложился губами к кончикам огрубевших от работы пальцев, заставив мадам Леру отчаянно покраснеть. Ни один шевалье пока не целовал ей руки. Смущенная, она заторопилась на кухню.
Довольный, что избавился от ненужных расспросов, проявив галантность кавалера, виконт придвинул к себе блюдо с пирогом. В предвкушении удовольствия повертел тарелку, выбирая, с какого края приступить к еде. Нацелился вилкой. Но тут входная дверь распахнулась, впуская новых посетителей.
– Эй, господа хорошие! А нельзя ли быть поучтивей? Дверь сама собой не закроется! Зима на дворе! – недовольно заметил он дородному, богато одетому вельможе, что минуту назад вошел в гостиницу вместе со своим юным спутником.