– Зачем пожаловали? – спросил он, жеманно поправляя свои бледно-золотистые длинные локоны. – Читать мне проповеди?! Тогда убирайтесь к черту, виконт! – и швырнул в него подушкой.
Подушка упала, не долетев. Почему-то это развеселило всех, кроме гостя. Послышалось хихиканье. Тот, кого титуловали виконтом, нахмурившись, шагнул вперед. Рука угрожающе легла на эфес шпаги.
И тут же, бросая в его сторону злобные взгляды, свита покинула своего господина. С недовольным шипением отступая все дальше в тень, пока не растворилась в темноте. Там, куда не дотягивался свет.
Оставшись один, юный бездельник пьяно завозился в подушках, в героическом усилии встать на ноги без посторонней помощи. Наградив его полным презрения взглядом, гость осмотрелся. Полдюжины канделябров освещали аляповатую, отдающую дурным вкусом роскошь обстановки.
Позолоченную лепнину потолка, канапе на гнутых ножках. Геральдических львов на малиновом шелке обивки. Полотна на стенах, живописующих сладострастные утехи козлоногих фавнов и стыдливых нимф. Бархатные гардины на окнах, прихваченные золотыми кистями, и пикантное кружевное неглиже девиц, что валялись, казалось бы, совершенно пьяные.
И отовсюду гостю улыбались пухлые, с луком и стрелами, розовощекие амурчики. Приятное лицо виконта исказила брезгливая гримаса. Было несложно догадаться, что они в одном из дорогих лондонских борделей. «Бедняга… Тебя заставили покровительствовать продажной любви…» – посочувствовал он ближайшему Купидону.
Радостное восклицание за спиной вернуло его внимание юному повесе. Тому, наконец-то, удалось встать. Пьяный, он нетвердо стоял на ногах, да и выглядел не лучшим образом. Слегка растерзанным. Батистовая сорочка, свисающая с одного бока, вся измята. Волосы в беспорядке закрывают лицо. Атласные голубые панталоны, белые чулки (он был не обут), кружевное жабо, манжеты – все перепачкано чем-то красным. В руке он держал бокал с вином. Пошатываясь, полюбовался напитком на свет. Но для вина жидкость была слишком густой и имела маслянистый оттенок.
«Кровь…» – с омерзением подумал виконт, уже догадавшись, что и девицы, валявшиеся повсюду, не пьяны, а беспробудно мертвы.
Подбоченившись, что помогало юноше, видимо, удерживать вертикальное положение, тот посмотрел на гостя с немалой долей превосходства. Небрежным жестом, отбросив назад мешавшие ему волосы, с высокомерием прирожденного аристократа поднял бокал в приветственном жесте и медленно осушил его. Сладко причмокнув языком, облизал окровавленные губы.
– Что ты творишь, ублюдок? – виконт наотмашь ударил его по лицу.
Как ни странно, пьяный устоял на ногах. Лишь в ярко-голубых глазах, сверкнувших недобро, исчез хмель да разбился упавший бокал.
– Я тоже люблю тебя, брат! До смерти…
Дотронулся он до покрасневшей щеки. И в ту же минуту, вешаясь гостю на шею, воскликнул с излишней экзальтацией:
– Позволь же и мне удавить тебя в своих объятиях, братец!
Виконт недовольно оттолкнул его, и пьяница, вдруг забыв про объятия, принялся что-то искать.
– Ну, куда же ты подевалась, милая моя? – бормотал он себе под нос, в недоумении оглядываясь по сторонам.
Поднял за волосы одну из девиц, заглянул под нее. Бросил, голова мертвой девушки с неприятным хрустом стукнулась об пол. Ногой отпихнул другую, лежащую поперек ломберного столика и мешавшую пройти. Тело еще одной девушки, также выпитой досуха, просто отшвырнул в сторону и радостно захлопал в ладоши. Пропажа нашлась. Маленькая курительная трубка с длинным янтарным мундштуком.
Раскурив, он с удовольствием затянулся и только тут, заметив, что у виконта есть спутник, по-кошачьи сощурился на гостя.
– Так ты не один? – удивился он вполне искренне. – Что ж, проходите, располагайтесь… Раз уж вы все равно здесь… – разрешил великодушно, махнув им рукой. Сам этот повеса уже полулежал на диване, подложив под спину несколько подушек. Облокотившись на согнутое колено, курил, выпуская изо рта тоненькие колечки дыма.
Пока гость снимал дорожный плащ и отстегивал шпагу в доказательство своих мирных намерений, юный аристократ разглядывал маленького пажа, и чем дольше смотрел, тем циничней становился взгляд юноши. «Надо же, какая извращенная прихотливость судьбы… или, все-таки… продуманная неслучайность?» – усмехнулся он.
Маленький паж смущенно потупился от столь пристального внимания. Виконту тоже не понравилось, как тот смотрит на отрока и чему-то ухмыляется.
– Призови своих миньонов! Я отправлю их в ту вонючую клоаку, из которой они выползли по недосмотру дьявола! Здесь они уже загостились! – потребовал он сердито.