«Что, уже злишься? А я лишь поцарапал тебя, даже не укусил!» – вновь развалился на диване юный аристократ. Лениво покачивая необутой ногой, попросил вежливо:
– Может, одолжишь мне своего оруженосца? На пару дней… Пусть и мне что-нибудь подержит… Мою «шпагу», например! – неприличным жестом поправил панталоны и заразительно рассмеялся.
– О чем это он? – почему-то краснея, развернулся к своему патрону маленький паж.
– Ни о чем! Это все абсент! – еле сдерживая злость, виконт пнул носком сапога зеленого стекла бутылку, и та со звоном покатилась по полу.
Выражение лица английского сэра сделалось просто сказочным. Он почти довел своего французского гостя до белого каления, совсем немного – и тот Сложит Ладони. Тогда можно будет убить его, с легкостью нарушив свое данное одной змее обещание.
Он уже видел, как рвет ему горло. Чувствовал вкус его крови. Вот только отдавать «на хранение» голову брата он никому не собирался. Взгляд его заиндевел тяжелой ненавистью, но в следующее мгновение лицо уже улыбалось, да так ласково.
– Фабиан? Что за имя у тебя? Фью-фьють, – присвистнул он презрительно. – Твоя мать что, была шлюхой, раз назвала тебя так? Какая гадость! Как можно носить такое имя!
Виконт растерянно моргнул, затем лицо его вспыхнуло гневом, а глаза потемнели.
– О, пардон! Кажется, мы оскорбили вашу мать! – не скрывая иронии, громко фыркнул английский сэр. – Не желаете ли призвать нас к ответу?! – подразнивая, он кивнул на шпагу. «Уже скоро я напьюсь твоей кровушки…»
– Закрой свой грязный рот! А то я… – вскочил виконт на ноги.
– А то вы – что, виконт? – переспросил тот. – Отрубите нам голову? Это мы уже слышали! Не стоит повторяться! – и, отмахнувшись небрежным жестом, даже отвернулся, провоцируя нападение.
Выхватив клинок из ножен, виконт бросился вперед, чтобы уже в следующее мгновение стоять на коленях, уткнувшись носом в золотого льва на обивке дивана.
– Touchée! – весело воскликнул юный повеса. Без особого усилия выкручивая своему противнику руку – до хруста, больно, ломая, – заставил виконта выпустить эфес шпаги. Услышав стон, усмехнулся.
– Не так пылко, mon ami! Я еще подумаю, что вы воспылали ко мне порочной страстью!
Виконт оскорбленно дернулся. Навалившись сверху, тот прижал его своим телом к дивану; удерживая одной рукой, другой схватил за волосы и развернул голову виконта так, чтобы видеть выражение его лица. Склонившись к нему, губами почти касаясь щеки, спросил:
– А не хотите ли, mon ami и в самом деле отведать, каков на вкус мой язык? Поверь… – коварный соблазнитель понизил голос до искушающего, чувственного бархата, – я заставлю тебя изнемогать подо мной от наслаждения… Ты сам раздвинешь для меня свои ноги… Будешь стонать и извиваться… А после… – быстрый взгляд в сторону маленького пажа, – мы напьемся крови… И я позволю тебе сойти с ума!
Лицо виконта обожгло яркой краской стыда. Но лишь дождавшись, когда в глазах виконта заблестят слезы его унижения, юный Мефистофель слез с него. Неуловимым движением потянул за кисть, что-то хрустнуло, и левая рука виконта повисла плетью.
– Больше не кидайся на меня, цепной пес! Твоя цепь коротка! – высокомерно заметил своему сопернику английский сэр и хлестко, но уже без угрозы предупредил: – А то проучу по-настоящему! – и покосился на маленького пажа. – Ты же не захочешь еще раз опозориться перед своим оруженосцем?
Сидевший на самом краешке дивана с виноватым видом, мальчик старательно избегал смотреть в их сторону, не желая добавлять унижения в чашу позора своего патрона еще и своей жалостью.
«Сколько такта… Какое понимание… Такая деликатность достойна похвалы…» – понимающе усмехнулся английский сэр, но не похоже было, что он собирался аплодировать по этому поводу. Все встало на свои места. Здесь – он был старшим и хозяином положения. И жизнь виконта была в его руках. Но у лорда Октавиана Клеманса Колдуэлла герцога Графтона сменилось настроение. Он передумал пока убивать Фабиана Луи Мишеля де Буасси – своего брата.
А виконт, опустив голову, продолжал сидеть на полу, как его оставили, прижимая покалеченную руку и не делая попыток встать. В его поникшей фигуре, во всей его позе было что-то жалкое, раздавленное. Губы лорда Колдуэлла тронула ироничная полуулыбка законного превосходства.
«Сколько еще ты собираешься так сидеть… и дуться с видом оскорбленной невинности? – хмыкнул он. – Право же, какой глупый… Подумаешь, потискали немного… Шел бы тогда в монастырь… беречь свое целомудрие…» Распутник, он не верил, что до сих пор ни один мужчина не пытался прижаться к заднице виконта. При английском дворе были наслышаны о «забавах» французских кавалеров. А у брата, даже на его взгляд, была довольно привлекательная внешность и неплохая фигура.