Будь его воля, капризно искривились губы лорда Колдуэлла, с каким бы удовольствием оторвал бы он голову этой визгливо тявкающей твари. Но царственный кузен просто с маниакальной настойчивостью следил за тем, кто и как выражает ему свое почтение и преданность, сюсюкаясь с этим противным комком шерсти. «Черт! Черт! Черт! Меня же завтра съедят живьем!» – недовольно притопнул ногой капризный ребенок, и миньоны тут же кинулись одевать своего господина.
Вернувшись уже полностью одетыми, молодые люди (неуловимо похожие друг на друга одинаковой томной бледностью лиц) выглядели вполне прилично. Но, несмотря на все внешние приличия, от них исходил особый – тот самый, хорошо знакомый виконту, запах.
«Мясники, неужели не нарезвились…» – брезгливо поморщился он. Вспомнилось оброненное Монсеньором словечко из его столь «любимой» латыни, а тот называл миньонов не иначе, как апологетами преисподней и ходячей метаморфозой.
Эти твари не нуждались в человеческих телах. Они просто выглядели людьми, если хотели. Как вода приобретает форму сосуда, в который налита, они с такой же легкостью принимали любую форму. Без труда могли войти в стену, провалиться сквозь пол или слиться с потолком. Не говоря уже о возможности без следа растворяться в темноте. Их способности восхищали. Во-первых. Их возможности немного пугали. Во-вторых. В-третьих, он все равно терпеть их не мог и обязательно поубивает по одному или всех скопом. Без разницы. Когда-нибудь. Они были его добычей, уж в этом-то виконт был уверен.
А пока он даже не мог пошевелиться, потому что острые когти одной из этих тварей, деликатно прижимавшиеся к горлу отрока, могли в любой момент перестать быть деликатными. Он мысленно чертыхнулся. «Разиня… Говорил же Монсеньору, что придется нянчиться… Говорил же, что лучше дядька с бородой… В рогатом шлеме!»
Послышался шум подъехавшей к особняку кареты, и в гостиной сразу же возник еще один миньон. Последний. «Ну, конечно, расстояние для тебя… это же просто тьфу…» – ехидно, не без зависти, подумал виконт, но тут заметил у миньона связку книг. Прочитал названия некоторых учебников. Увидел эмблему. Четырех львов Кембриджа. «Учатся в университете? Зачем этим тварям образование? Они же – твари!» – вытянулось от искреннего удивления его лицо.
Тем временем, опустившись на одно колено, один из миньонов обувал ноги своего господина в парчовые, с бантами, туфли на каблуках. Другой держал наготове голубого бархата камзол, весивший должно быть немало, от обилия украшавших его драгоценных камней. Третий, бережно собрав локоны господина, перевязывал их шелковой лентой.
«А хвосты куда попрятали? Сейчас бы махали ими от усердия!» – не удержался от смешливого хмыканья виконт.
До этого любовавшийся своим отражением в зеркале, лорд Колдуэлл покосился в его сторону. «Так-так… Отчего это мы вдруг развеселились, mon ami? Не заставить ли тебя снова проливать слезы? – перевел он взгляд на маленького пажа. – Может, все-таки стоит убить зайчика… у тебя на глазах… Способом, какой поотвратительней? Это непременно сотрет улыбку с твоего лица…» – мстительно подумал он. Но виконт больше не хмыкал, сидел, не шевелился. И злой ребенок передумал пока расправляться с оруженосцем брата. Отчасти из-за неясного предчувствия, что живым паж на что-нибудь да сгодится.
Закончив любоваться своим отражением, натянул перчатки, взял протянутую ему трость. Кстати, трость не являлась простым атрибутом аристократизма. В ней пряталось четырехгранное жало клинка. Выходить невооруженным в темноту лондонских улиц было небезопасно. Один из миньонов подал хозяину белую треуголку, отделанную по краю страусиным пером.
– Позвольте откланяться! – взмахнув треуголкой, с легким полупоклоном шаркнул ногой герцог Графтон. В окружении свиты юный вельможа направился к дверям.
– Подожди! – окликнул его виконт, делая последнюю честную попытку выполнить поручение Монсеньора.
– Вы о чем-то хотели меня попросить? – глянул через плечо лорд Колдуэлл, задержавшись в дверях и догадываясь, о чем пытается заикнуться его гость. Разумеется, он мог бы пойти навстречу – заключить какое-нибудь подобие мирного соглашения. Подумаешь, когда это он выполнял свои обещания?! Но уж больно ему понравилось дразнить своего французского гостя. Вопросительно изогнув темную, словно китайской тушью изящно начерченную бровь, спросил лукаво: