Поверить во что угодно, но только не в то, что некий преступный гений, сколь бы гениален он ни был, мог заведомо знать, что растяпа-следователь не отправит акваланг Георгия на экспертизу, — иначе почему он ждал ночи, чтобы стравить воздух?
Внезапная тишина прервала мои рассуждения. Какое-то время я лежал неподвижно, пытаясь понять, что произошло.
Наконец вздохнул: просто кончился дождь.
Я выглянул из палатки. Свежевымытые звезды раскатились по небу, и только на юго-западе, там, где волочился между морем и небом хвост грозы, все реже и реже сверкали далекие молнии.
Море утихало.
ЧАСТЬ II
К шести лагерь был на ногах. Я разбудил Васю. На столе, рядом с пустой консервной банкой и чьим-то ножом, стоял раскрытый железный ящик. Там сидела Сирена — крылатая птица-женщина с умным и хищным бронзовым лицом. Все ее обходили как гадюку в банке: знаешь, что не укусит, а все равно страшно и неприятно.
Со мной никто не хотел встречаться взглядом. Мне казалось, что археологи чем-то разочарованы: тем ли, что я все еще жив, либо тем, что до сих пор не вытряхнул из рукава готовенькую, тепленькую разгадку.
Остров тем не менее показался мне под утренним солнцем маленьким и уютным, как будто и не было прошлой ночи.
Савелко, испросив согласия, распорядился продолжать наземные работы. Лагерь быстро опустел. Мария немного задержалась; я подумал, что она хочет со мной о чем-то поговорить, и на всякий случай отослал Васю. Честно говоря, я сам ждал этого разговора — даже если бы дело свелось только к пересказу очередного сна. Но разговор не получился: Левина, только мельком взглянув на меня, домыла посуду и отправилась к Греческому дому. Начинать же какие-либо разговоры первому мне пока не хотелось.
Одолжив фонари и саперные лопатки, я отправился в пещеру вместе с Васей. Провозились мы там часа полтора, но пробраться в заваленную ее часть так и не удалось. В этой небольшой пещере, совсем не романтичной, было довольно сыро, узкий лаз у потолка над горой обломков был явно мал, а тяжеленные неподатливые плиты полуобрушенного свода решительно действовали на нервы. Пришлось удовлетвориться тем, что я просунул в лаз руку с фонарем и, старательно вывернув шею, увидел только серый тусклый камень.
В десять прилетел вертолет. Вася Рябко все-таки удивительное существо: обеспечил все, что я просил. Даже сверх программы прибыло официальное лицо института. Курчавый аквалангист сказал, что врач и остальные (водоплавающая команда) прибудут следующим рейсом. «Экономия на марше»: вместо одной большой машины дважды гоняют маленькую.
Пока бравый моряк разгружал свой тяжелый скарб и с помощью Васи оттаскивал его от вертолета, мне пришлось познакомиться с официальным лицом.
Звали это официальное лицо Нина Тарасовна, она-то и была заместителем директора. Невысокая, весьма добротно одетая пепельная блондинка моего возраста. Лицо сразу показалось мне знакомым, но где именно и когда мы встречались — сказать трудно. Впрочем, это обычное дело: в Симферополе все ровесники друг друга хоть немного, но знают. Пожалуй, красива — прямой нос, хорошая линия бровей и узких губ, выразительная лепка твердого подбородка.
Интересная — и несимпатичная. На лице — выражение легкого нетерпения и тяжелого превосходства. Такое иногда бывает у старых учительниц. Манеры тоже были под стать — резкие, сухие, властные; весьма неглупа.
Нине Тарасовне вполне хватило получасовой беседы, чтобы испортить мне настроение. Большой опыт владения «ньюспиком», а возможно, еще и выдающееся природное дарование. По нынешним временам я уже, пожалуй, поотвык от бурного потока совковых обкатанных фраз, к каждой из которых придраться трудно, а по всем вместе невозможно ни поспорить, ни понять, что же сие означает. Давно я уже не участвовал в таких «играх». Короче, после того, как Ерина отбыла в направлении Савелко, я вздохнул с облегчением.
Нина Тарасовна привезла на остров еще и привет из моей конторы. В пакете находились письменное заключение судмедэкспертизы, личные дела и характеристики на шестерых археологов и частное послание от милого друга, «надежды и опоры», Саши Дидыча. Послание было недлинное и вполне дружеское: Саша заходил ко мне домой, и он сообщал теперь, что у Татки все хорошо. Меня немного отпустило. Затем уже в благом расположении духа я прочел ту часть письма, в которой Саша радостно отчитал меня за странное поведение на острове (не иначе как Вася по рации наболтал) и посоветовал поскорее вернуться домой. Тем более, что, по заключению экспертизы и предварительным материалам дела, в управлении сложилось мнение: дальнейшее расследование по нашей линии прекратить и квалифицировать смерть Георгия как ненасильственную — «если у следователя Шеремета нет достаточных оснований для продолжения работы».