— Вы официально предупредили руководство Института археологии?
Виктор Степанович блеснул на меня стеклами своих «хамелеонов» и развел руками:
— Увы, нет. Так что часть вины на себя принимаю. Что там случилось? Кто погиб? Я же их почти всех знаю лично.
— Внезапная смерть во время погружения. Неофициально могу сказать — похоже н а гидроудар, но не слишком сильный. А вам разве Нина Тарасовна не рассказала?
— Нет… Она еще не звонила…
Не испуг и не растерянность: какая-то печаль и тревога промелькнули на его лице.
— Произошло это в бухте Узкой, на северо-восточной оконечности острова — если вы помните его географию.
— Помню. Я там в позапрошлом году побывал, с комплексной экспедицией… Бухта Узкая — достаточно интересное место, — Виктор Степанович прищурился, будто читая с невидимого листа, и продолжил: — Там отмечены достаточно существенные амплитуды морского инфразвука… Очень опасная частота. Судя по вашему запросу, — он кивнул на листок, — вы пришли к такому же мнению?
— Да, — подтвердил я, испытывая мучительное желание закурить. — И хотим проверить, не могло ли это стать причиной смерти аквалангиста.
— В принципе, такая теория есть, — кивнул Ерин, — но амплитуда должна быть очень большой. На два порядка выше, чем показали наши измерения. Следовательно, вы хотите перепроверить нас?
— Почему — перепроверить вас? У вас, как я понимаю, академические цели. Мы же производим следственные действия, чтобы установить, мог ли природный фактор послужить причиной… получается, что несчастного случая. У вас есть аппаратура для проверок?
— Есть и аппаратура, и люди; этим занимались Кузнецов и Лейфер, наши научные сотрудники; результаты исследований представлены здесь, в статье. — Виктор Степанович положил передо мной невзрачную книжицу «Гидрофизического журнала» за третий квартал прошлого года. И продолжил: — Но, к сожалению, наши экспедиционные суда сейчас далеко, и решение о повторных исследованиях, при самой благоприятной позиции Ученого совета, может быть принято не ранее октября.
— А эти, Кузнецов и Лейфер, они тоже — далеко?
— Нет, здесь, но доставка…
— Доставку мы обеспечим.
Ерин пожал плечами и что-то черкнул в календаре.
А я спросил после паузы:
— Вы считаете, что наша версия беспочвенна?
Виктор Степанович помолчал, откинувшись на спинку высокого кресла; потом глаза его блеснули, и он заговорил:
— Нет, пожалуй. По нашим данным, амплитуды невелики, прямой угрозы не могли составить — так, неприятные ощущения; но у вас есть основания предполагать, что в конкретном случае произошло сильное воздействие, гидроудар, так?
— По результатам вскрытия…
— Если организм ослаблен воздействием нескольких факторов — и на Кара-Тепе они есть: и магнитная аномалия, и выделения родона, и еще некоторые, скажем, недостаточно изученные эффекты; и если состояние организма неудовлетворительное, плюс психический настрой — могут возникнуть проблемы. Гидроакустический удар как катализатор. Вы улавливаете?
— Да.
— Вы не знаете, не было ли у потерпевшего сильного стресса? Если у него сердце слабое… Кстати, вы сознательно утаиваете, кто пострадал?
— Погиб научный сотрудник Георгий Мистаки. И у него было, по нашим данным, вполне здоровое сердце.
— Что же… — протянул Виктор Степанович после паузы, во время которой я вполне мог насмотреться на его лицо — лицо человека, который что-то быстро и сосредоточенно считает в уме, — возможно… Возможно, я недооценил… Возможно, истинная картина в том, что Георгий попал под воздействие аномально мощного инфразвука. По нашим данным, больших выбросов не происходило, и я недостаточно энергично предостерег… А ситуация, видимо, усугубилась. Конечно, теперь надо проверить — и принять меры безопасности. Да, если вопрос с транспортом у вас решен, мы окажем максимальное содействие. Когда вы хотите приступить?
— Немедленно.
— Кузнецова и Лейфера ко мне, — приказал Виктор Степанович в переговорник и вытащил из стола стандартный бланк экспедиционного задания.
…Пахло смолой, нагретым деревом, сыромятной кожей, морем. Нежная Эос выгнула злато-розовый стан над винно-зеленым простором. Беззвучно взлетают над волнами дельфины, гонцы великого Посейдона. Спокоен Понт Эвксинский, доволен великий Бог щедрой жертвой. Даже Нот, грозный ветер, ломающий мачты, присмирел и только ровно вздувает четырехугольный парус. Вскрикивает рожок, и, повинуясь его сладкому и призывному пению, раз за разом спускаются весла, вспенивая воду. Вот уже с грохотом, недоступным слуху смертных, выкатывается огненная колесница Аполлона…