— Я… — протянула Эйра. И вздохнула, не найдя нужных слов.
— Морай принудил тебя стать его куртизанкой, хотя ты была жрицей, я прав? — хорошо зная богохульную натуру брата, спросил Вранг.
— Нет-нет, не он… меня заставили задолго до него, — отозвалась та. — Но Бог Горя не отворачивается от таких, как я. Он знает, что в глубине души я верна ему.
— Ты выглядишь счастливой.
— Да, милорд, я очень люблю эту работу.
«”Милорд” — она всё-таки поняла, кто я. Из-за того, что мы с Мораем похожи чертами лица».
— Ты любишь не работу, а маргота, — утвердительно сказал Вранг. — Я прав?
Она на мгновение отвлеклась от камня, который поддевала ломом. И посмотрела на Вранга с удивительным для столь презренного существа снисхождением.
— Что вы, милорд. Истинная жрица любит лишь своего бога. Схаал — мой тёмный жених, ждущий меня за чертой смерти. Но, как он любит всех несмышлёных смертных, так и я разделяю его чувства к людям.
— И в особенности — к Мораю.
Эйра сощурила глаза. У неё были удивительные ресницы — густые, в два ряда. И Вранг наконец добился от неё многозначительной, совсем не богобоязненной ухмылки:
— Конечно, милорд, — прошептала она. — Как и вся Бреза, я пылаю любовью к этому человеку.
Вранг высоко поднял свои седые брови, а она продолжала, с напором и вдохновением:
— Весь город замирает, когда он поднимается в небо. Всяк шепчет его имя куда более трепетно, чем имя любого из богов. Его ждут, ему поклоняются, ему рукоплещут. Вся Бреза знает: маргот велик. Его правление написано на холсте густой драконьей кровью. И он, не скрывая своей натуры, сияет над Долиной Смерти как звезда под названием Сердце.
— Чума, — выдохнул Вранг и покачал головой. — Это сумасшествие. Ты влюблена в него, пока он добр с тобой, это понятно. С женщинами он какое-то время ласков. Но город, полный ублюдков, бандитов, головорезов и их жертв, не может любить в Морае ничего, кроме вседозволенности, что он им даёт.
— Вы правы и неправы одновременно, милорд, — молвила схаалитка. — Он словно гребень волны, вожак в драконьей стае, искра вверху языка пламени. Он ведёт людей вперёд, объединяя их порочным, отвратительным, неприемлемым…
Её уста растянулись в улыбке.
— …доменами моего бога.
«Ах вот оно что», — изумился Вранг. — «Это превращается в культ».
— Не слышал, чтобы Схаал одобрял насилие, отрубание голов и рук, отрезание языков и гонения по любому поводу, — иронично заметил лорд Тарцеваль.
Ответом ему было простое и невозмутимое:
— Тело смертно, милорд. Всё равно его пожрут черви. Схаалу не интересны беды плоти — он ждёт лишь душу.
И, оставив Вранга в недоумении наблюдать за её занятием, Эйра вновь вытянула ломом крупный камень из завала.
Внизу тускло блеснула ручка двери. Вранг замер, узнав её — эта дверь запирала нижний этаж башни, который и обвалился сюда при нападении Скары.
Значит, уже близко. Он не мог поверить, что одна женщина сумела оттащить столько камней и обломков самостоятельно. Когда убитая горем Вельвела велела дюжине крепких слуг расчистить завалы, они потратили здесь недели и месяцы. И в конечном итоге закончили свой труд с приходом сезона дождей.
Но эта Эйра словно знала, где искать.
«Это безумие и бред», — подумал он о её словах и поджал губы. — «Подобные речи о Морае уже выше всякого добра и зла. Он желает уподобиться богам, а эта женщина, именуясь жрицей, даёт ему опасный повод поверить в себя до такой степени».
Он смотрел, как Эйра подцепила ломом последнюю преграду к нутру опавшей башни. Как приподняла её, упёрла лом в зазор меж двумя камнями у себя за спиной. И спустилась ниже в углубление, в тень камней. Там она одними руками стала поднимать полотнище кованой двери.
Сердце громче громыхнуло в груди. Вранг шагнул вперёд. Скрытый в тенях, что сопровождали его с самого детства, он не медлил ни мгновения. И навалился плечом на одну из глыб. Увесистый обломок перевалил через гребень завала — и рухнул на дверь тогда, когда схаалитка уже оказалась под ней обеими ногами.
До его ушей долетел испуганный взвизг; девушка несколько секунд боролась с навалившейся на дверь тяжестью. Благодаря лому она даже успела немного вылезти на поверхность. Но потом хруст переломившейся двери отдался громким треском, и крики стихли. А сам Вранг подхватил факел и быстро вышел прочь, оставляя под завалом марготову шлюху-схаалитку.
***
Эйра с дрожью выдохнула, но было уже легче. Когда её уложили на постель, тепло пуховой перины успокоило зажатые мышцы, и можно было больше не хватать ртом воздух. Однако боль внизу живота буквально разрывала. Она отдавала в поясницу, стреляла в пах и усиливалась даже тогда, когда девушка просто пыталась пошевелить рукой.
Бархатные стены марготской спальни мерцали золотом акантов. Сам маргот, скинув с себя упленд с длинными рукавами, пребывал в одной рубашке. Как только он отвлёкся от арсенала, оставленным здесь придворным врачом, он сразу же подошёл к постели. И склонился, изучая эйрино лицо.
— Отпустило хоть немного? — спросил он. — Я велел Силасу, алхимику, намешать тебе макового сока с кровохлёбкой так, чтоб отнялись все чувства.
— Поэтому я выпила не больше чайной ложки, маргот.
Он сердито вздохнул.
— Чего ради?
— А зачем? Тело смертно, — прошептала Эйра. — Боль временна.
Маргот прикрыл веки и потёр себе между глазами большим и указательным пальцем. А затем поглядел на Эйру напряжённо. Он склонился вновь, задрал её рубашку и стал изучать взглядом чёрный живот.
Эйра наблюдала за ним с благодарной улыбкой. Мечи Мора отыскали её сразу после происшествия — должно быть, он не застал её у себя и отдал приказ найти свою куртизанку.
«У меня смутное чувство, что этот второй лорд попытался убить меня», — думала она. — «Но я не могу знать наверняка. Да и мне всё равно. Если Схаал пожелает, я умру и так. А если я живу, значит, нет смысла мутить воду».
— По крайней мере, крови на простыне нет, — протянул Морай. — И надо было тебе туда полезть! Это развалины башни, которыми придавило братьев Мааля и Морлея, когда на замок налетел Скара.
«Думаю, они меня туда и притянули», — подумалось ей, однако вслух Эйра лишь вздохнула. И Морай легонько пощекотал её, привлекая внимание.
— Полагаю, ты и правда отделалась тем, что надорвала живот. Хотя на твоём месте мало кому бы так повезло. У тебя такое уже было?
— Чтобы я — да надорвалась? Нет, — тихо ответила Эйра, не переставая улыбаться. — Я сама удивилась. Столько лет я тягала гробы, ящики и могильные камни, и…
— Но удержать целую глыбу на кованой двери не смог бы даже рыцарь, — буркнул Морай. — Если ты и впрямь оказалась под чем-то подобным, тебе невероятно повезло, что у тебя хватило сил отпихнуть такую тяжесть и вылезти.
— Как видите, мышцы меня не подводят.
Его шероховатая рука мягко коснулась живота. Эйра не дрогнула, продолжая выдерживать тяжёлый взгляд.
— Может, ты понесла от меня? — напряжённо произнёс он. — Вот и ослабела.
«В его устах звучит беспокойство, но в глазах потаённое желание. Желание всех доа этого поколения, что лишены плодородности по странному совпадению с тем, что драконы тоже уходят на восток».
— Маргот, — с чувством произнесла Эйра и свела брови, улыбаясь. — Напрасны ваши надежды. Дети не решают проблемы, а создают их. Не скрашивают одиночество, а усиливают его. Не дают смысл, а забирают. Не укрепляют защиту семьи, а делают её уязвимее.
Морай убрал руку и отошёл к комоду.
— Да, — бросил он, не оборачиваясь. — Хотя с последним поспорил бы мой брат. Рождение сына дало ему политическую неуязвимость.
— Но для вас это не орудие в войне, а тайная мечта.
Она не стала бы спорить с подобным желанием. Когда она оказалась в тягости впервые, ей едва исполнилось тринадцать; но ей почему-то казалось, что ребёнок станет для неё счастьем. Единственным близким ей человеком. Недовольные крики тогдашней маман из Морских Врат не смущали её. Она жила ожиданием, любовью и надеждой.