Сколько бы она ни воображала, её безымянного пальца на правой руке больше не было. Теперь она носила платья-котты с длинными кружевными рукавами — чтобы прятать изувеченную кисть.
«Я не буду горевать по отрубленному пальцу», — решительно подумала Ланита. — «На кону куда большее».
Звонкая музыкальная трель разлетелась над предгорьями. Леди открыла глаза. Улыбка расцвела на её лице, когда она увидела светло-зелёного Наали и багрового Рубрала. Два дракона вились под сводом облаков, переплетаясь, как пальцы влюблённых, и от их пения ликовала душа.
«Рубрал утешил ярость Наали. Тот перестал нападать на всех вокруг после случившегося с Каскаром. Поддержка члена стаи исцеляет его…»
Но тягостное волнение омрачало эту радость.
«Каскар сейчас общается с Иерархом Сафаром. Если они договорятся, Воинство Веры присоединится к нашим мечам. Вранга освободят из лап Мора… или на этом его жизнь прервётся, как прерываются тысячи других жизней в хаосе осад и штурмов. И…»
Это была крамольная мысль, но Ланита всё же позволила себе подумать.
«Тогда я была бы свободна от него».
Но она тут же прижала ладони к лицу и покачала головой.
«Вранг явился за мной, чтобы вызволить меня из жуткого плена; по сути, он пожертвовал собой. Кем я буду, если стану желать подобного? Неблагодарной мерзавкой! Я не должна этого хотеть, не должна!»
Вранг был мужем, каких редко встретишь в Рэйке. Он с юношества помогал ей и взял её в жёны, невзирая на слухи о ней и её поклоннике.
И почему всё в ней противилось этому союзу? Даже её тело будто бы отвергало Вранга; она вздрагивала, когда он касался её, и ненавидела супружеский долг.
«Это несправедливо к нему», — твердила себе Ланита. — «Он был добр со мной всегда. Ни один муж не позволил бы того, что позволил Вранг».
После безуспешного года попыток зачать с ним ребёнка, она считала себя пустоцветной. И он был так ласков с ней, что взял вину на себя.
«Если бы твоим мужчиной был не я», — сказал он тогда, — «Быть может, ты смогла бы иметь детей».
Это были слова со многими смыслами. И Ланита трактовала их так, как хотела. Она имела дерзость возобновить отношения со своим кавалером юных лет. Она знала, что Вранг осведомлён об этом; но не каялась ему и всё отрицала. До тех пор, пока не вошла в положение.
И даже тогда Вранг, святейший человек, не произнёс ни единого слова осуждения. Похоже, он был рад, что у неё получилось. Пускай его отцовство было под большим сомнением.
«И после этого я смею желать ему смерти в стане Мора… чтобы мне самой легче жилось, не иначе! Мерзавка!» — в ужасе подумала Ланита и запустила пальцы себе в волосы. — «Даже Миссару не следует знать, что творится в моей голове…»
Сэр Мисса́р Линн появлялся всегда, когда она о нём вспоминала. Вот и сейчас его шаги прошелестели по тончайшим тканым коврам. Он возник рядом. Знакомые серые с красным глаза, зачёсанные назад тёмные пряди и преданный взгляд.
Миссар был до того ладен собою, как истинная голубая кровь, высок и плечист, силён и поджар. Но Ланита не прижалась к нему, потому что от него опять пахло драконами — копотью и чем-то животным, мускусным.
— Смотри, — улыбнулся ей Миссар и кивнул на небо. Одной рукой он держал под мышкой шлем, а большой палец второй зацепил за пояс. Запал радости подогревал его. Он остановился рядом с леди, но его ноги пружинили сами по себе, будто хотели пуститься в пляс. — Их нежности мне очень непросто дались.
Ланита вновь взглянула на полет Рубрала и Наали. И кивнула.
«Хорошо, что он не заметил моих тёмных дум».
Пурпурный плащ Миссара был подпалён, и кнут, коий был его личным гербом, почти стёрся на парчовой ткани. Он явно только недавно возвратился из Гротов — пещер в лесистых предгорьях, где квартировались огненные хищники.
Сэр Миссар был доахаром, помощником доа. Сей чин был учрежден Рыжей Моргемоной.
«Драконов мало», — гласило утверждение Моргемоны. — «Но людей с кровью доа в жилах предостаточно. Они не должны пропадать вдали от потенциальных лётных супругов. Пускай же всякий, происходящий от Кантагара, первого доа, при желании станет доахаром — рыцарем, стерегущим драконов, ассистирующим драконьим лордам и всадникам, готовым присматривать за огненными хищниками и ухаживать за ними в отсутствие их доа».
Многие драконьи лорды не любили практику доахаров. Они боялись, что ушлые помощники сами полезут седлать крылатых хищников. Однако со временем доахары стали появляться всё чаще — чем меньше было лордов-доа, тем больше знати нанимало к себе храбрецов с драконьей кровью в жилах.
Сэр Миссар появился при дворе Астралингов давным-давно, ещё в детстве. Его происхождение было неизвестно. Но случай за случаем не раз доказывал, что он наверняка является потомком от доа. Он понимал драконов с полуслова, успешно подражал сцииту и в конце концов заслуженно стал доахаром при Наали.
А когда Каскар слёг, и из-за заражения крови врачи отняли ему ногу, Миссар стал единственным человеком, что мог подойти к Наали. Зелёный дракон был в бешенстве. Он сотрясал небеса пронзительными воплями и злым рыком; но Миссар день за днём кормил его и говорил с ним, успокаивая его и подзывая к нему Рубрала.
Семейство Хауров давно требовало Рубрала обратно. Но Миссар так изящно свёл их с Наали, что теперь они стали неразлучны. К добру или к худу, у Хауров не было толковых доахаров, и потому они не могли уговорить Рубрала вернуться.
Наали и Рубрал вместе поселились в Гротах вблизи Скабиозы. Тем самым Миссар оказал беднеющему роду Астралингов неоценимую услугу.
— Ты молодец, — признала Ланита и прикрыла глаза, когда он провёл своей натруженной рукой по её щеке. — Когда брат женился на леди Инайе Хаур, с её родителями не раз было оговорено, что Рубрал должен помочь в нашей войне. Десять — нет, уже одиннадцать! — лет они уворачивались и ершились, что он ещё недостаточно подрос. И лишь теперь, когда Каскар заплатил им, мы увидели, что Рубрал вымахал пуще Наали. Они водили нас за нос… и мы тоже немного слукавим. Пускай полетают тут вместе.
«Если сейчас Иерарх Сафар не потребует иного», — добавила она про себя понуро.
— Кто из них будет отцом, кто матерью будущих детей, — присвистнул доахар с усмешкой, — как всегда, неизвестно. Может, они вообще меняются ролями. Если бы люди так умели, и мужчинам приходилось бы испытывать муки родов, представляешь, сколь сильно они уважали бы своих жён?
«Вы с Врангом оба были у моей постели, когда я разрешалась от бремени, и страх за меня в ваших глазах был одинаковым», — вспомнила Ланита и улыбнулась.
Миссар взял её руку, чтобы поцеловать. И замер. Его взгляд наткнулся на едва зажившую рану вместо безымянного пальца. Он сдвинул свои тёмные брови и поджал губы.
— Драконорез… — прошипел он. — Если б я тогда был с тобой, а не с Вранальгом. За твой палец я отрежу ему два.
Ланита вздохнула и посмотрела на него устало. Ветер с гор вновь взъерошил ей кудри. Холодное дыхание Долины Смерти словно напоминало, что враг в Брезе не дремлет.
«Но этот враг ни разу не вёл переговоры о том, чтобы разменять своих драконов на мечи церковников».
— Вчера вечером, перед приездом Иерарха, ты обмолвился, что мать прислала тебе письмо из Брезара, — негромко заговорила Ланита. Она скосила глаза на вазоны с жёлто-белыми пучками цветущей чампы, что стояли на балконе. Словно боялась, что где-нибудь затаился лакей, который станет их подслушивать.
«Ведь как-то же они узнали о моей поездке».
Но всё было тихо.
— Да, — кивнул Миссар и мягко взял её пострадавшую руку, погладив ладонь большим пальцем. — Она говорит, маргот проведал о нашем родстве.
Ланита вздрогнула. Эта новость испугала её, хотя она не знала, что в этом такого.
Некоторые подмечали, что Миссар и маргот имеют неуловимое сходство. Но Миссар нарочно носил более короткие волосы, супротив рыцарской моде; часто отпускал щетину; и всем своим видом показывал, что не имеет с Мораем ничегошеньки общего. Со временем это помогло отвадить ненужные толки.
Они действительно были очень различны внутренне. А впечатления от человека, как известно, лишь первое время основаны на внешности. Спустя время наружность перестаёт иметь значение.