«Каскар слишком благороден, чтобы знать хоть какой-нибудь из наших секретов», — подумала Ланита. — «И вряд ли он когда-нибудь примет Миссара, человека неизвестной крови и скрытых амбиций».
Она покивала:
— Конечно. И в мыслях не было.
— Вот и славно. Что ж, иди… и молись, чтобы Скара поскорее сдох. Я жажду… я мечтаю дожить до момента, когда Мор будет казнён прямо на площади собственного Брезара.
***
Работящие рабы Покоя раскопали две новых могилы в Лордских Склепах. Ямы получились славные и глубокие. Моросил мелкий дождик. Всё пространство меж деревьями заполнилось дымкой тумана. Всхрапывало несколько лошадей; особенно нервничал упряжной, запряженный в двуколку, на которой привезли Эйру.
Сама Эйра по истечении трёх недель была вполне бодра, но маргот не позволял ей заниматься ничем, кроме разного рода безделья. Она перепробовала угощения в Покое за первые же два дня и после вновь стала рваться на своё погребальное дело.
И всё-таки довела до ума то, что у неё не получилось до этого.
Она, Вранг и Морай прибыли в Лордские Склепы к месту последнего покоя маргота Минорая и юного Вельга. Вранг молча смотрел на гранитные стены, а Морай прошёлся вдоль отцовского склепа, словно хотел что-то сказать.
Но не стал.
Затем посмотрел на небольшой надгробный камень Вельга.
— Эх, парень умер ни за что, — протянул маргот, покачиваясь с мысков на пятки. Он припоминал вечно голодного Вельга, что был младше Вранга на год; жадность сгубила его, когда он съел те отравленные финики в шоколаде.
День был пасмурный — в самый раз для похорон.
Раздробленные останки двух старших братьев, Морлея и Мааля, были разложены каждый по собственному сундуку с надписью. Покойская прислуга поместила эти сундуки в могилы.
Эйра безмятежно улыбалась. Одетая в утеплённое чёрное платье с нарядным плащом, она явно наслаждалась своим официальным назначением в жрицы. И хотя она от этого не перестала ночевать с марготом, эти недели ради её выздоровления были целомудренны как никогда.
Глядя на неё, Морай забывал лица других шлюх. Каждый раз, засматриваясь на её чёрный силуэт, он тонул в непроглядной тьме её глаз. И терял свою мысль.
Только хмурый синий взгляд Вранга мог отвлечь его.
— Ну что? — спросил Морай у брата и бросил земли на одну могилу, затем на вторую.
Тот не шелохнулся. Он прятал руки в перчатках и стоял, как намокший синий ворон, не сводя глаз с двух проломов в земле.
Морай пытливо поймал его взор, и Вранг встряхнулся. Что-то тёмное плутало в его мыслях и отражалось на лице. Словно смакуя свои думы, Вранг протянул:
— Они не сумели выбраться из башни, когда налетел дракон. Что-то искали в ящиках — наверняка опять какую-нибудь гадость, чтобы нам подкинуть. Как кувшин лягушачьей икры, что вывалили нам на постель.
— Да, дверь то ли завалило, то ли заклинило — они не смогли убежать, когда Скара стал ломать крышу и башни. Их раздавило там к чёртовой матери, — согласился Морай. — Они хотели что-то сказать, Эйра?
Жрица покачала головой.
— Я просто знала, что они там. Так бывает, — негромко ответила она. Она слегка лукавила; конечно, два юных голоса плевались и выли, требуя покончить с марготом.
«Прирежь этого сопляка и свору его отродий!» — вопили они. — «Его и всё его семейство! Отрави! Удуши! Удави!»
Но это стало слишком обыденным, чтобы быть упомянутым. Эйра действовала обычным протоколом и воссоединяла семьи на кладбище, как и всегда.
Морай кивнул и вновь посмотрел на Вранга.
— Ну?
Тот ответил ему острым синим взглядом. Он продолжал стоять неподвижно на краю прямоугольной ямы.
— А помнишь, — сказал он, — как они тебя вдвоём били ногами? Хотя оба были старше.
«Какой у него вдруг стал ожесточённый вид», — позабавился про себя Морай.
— Да, — сказал он, не смущаясь того, что на них таращатся рабы. Молчаливые, сильные, они предназначались лишь для самых тяжёлых покойских дел — у них были отрезаны языки, поэтому при них можно было говорить о чём угодно. — Помню.
— А как привязали нас с тобой к столбу и под нами огонь развели? Сырая была погода, не то занялось бы.
— Ага, — скучающе подтвердил Морай.
— Как выбили тебе зубы, когда ты матери ходил на них жаловаться?
— Да помню я, помню, — фыркнул маргот. — Получше твоего, ведь тебя это всё почти не касалось.
— Так и что теперь?
— Что? — Морай склонился к обеим могилам. — Ну, два лоших ублюдка. Что ж их теперь, не хоронить? Земля им пухом, мразям. Закапывайте уже.
Рабы взялись забрасывать ямы землёй. Морай подошёл к Эйре и Врангу и сказал жрице:
— Останешься тут, мы заедем с тобой на обратном пути. Идёт, Эйра?
— Конечно, маргот, — неизменно спокойным тоном произнесла Жница. Тогда Морай указал Врангу на сёдланных лошадей и велел:
— Пошли, есть дело.
Он привязал к своему седлу поводья порожнякового коня; дождался, пока Вранг сядет на своего; и так они вдвоём отправились вверх по дороге.
Третий конь не знал дороги к логову Скары, но, повторяя за собратьями, стал взволнованно всхрапывать, стоило им только приблизиться к выжженной земле.
— Подождёшь здесь, я загляну к нему ненадолго, — бросил Морай.
Он проведал Скару — он делал это каждый день. Скользнул во тьму грота, нащупал его тёплый бок, прошёлся вдоль шеи до самой морды и прижался к его щеке. Он гладил его всюду, докуда дотягивались руки.
Скара отвечал рокочущим дыханием.
«Он теплее, чем был в тот день полёта», — отмечал Морай. — «Но очень сонный. Наверное, из-за похолодания».
После этого он вновь вышел на свет, сел на коня и вместе с молчаливым Врангом поехал дальше в тисовый лес. Они держались предгорий.
Путь длился около получаса, пока Морай не отыскал подходящую прогалину с пнём посередине. Тогда он привязал верховых лошадей под кронами, в отдалении; а третьего — к этому пню, оставив его на виду.
И достал драконью флейту.
Он не пользовался ею для Скары решительно никогда. Чёрный дракон прекрасно понимал свист и звуки его голоса — а то и его мысли.
Но другой дракон — другое дело.
— Вранг, — обратился он к брату. — Подойди. Я покажу тебе нового жителя Брезы — я наблюдал за ним утром в подзорную трубу.
Вранг взволновался. Он приблизился и, следя за его указательным пальцем, отыскал тот разлом в скалах, о котором говорил Морай.
— Красно-зелёный Мвенай, дитя Сакраала и Мордепала, поселился там, — тепло улыбаясь, сказал Морай. — Единокровный брат Скары. Как и ты мне. Это дракон вдумчивый и нелюдимый. Тебе подойдёт.
Брат взглянул на него с потаённым страхом. Он нервно поправил свой плащ и пробормотал:
— Но, послушай, Морай… я ведь… знаешь, я тоже читал Кодекс Доа, но про себя понял ясно: я об этом не мечтаю.
— Тебе нечего страшиться, — настаивал маргот. — Вы просто познакомитесь. С почтительного расстояния. Как только он подаст признаки недовольства, мы сразу ретируемся.
И он сыграл на флейте несложную пронзительную мелодию, тройку высоких нот. Ветер разнёс их по мохнатым тисам.
Вранг невольно отошёл ему за плечо. Морай остался стоять, дожидаясь.
Флейтами пользовались испокон веков. Ими можно было призвать дракона и даже успокоить его гнев. Мелодии были, как правило, очень просты. И многие драконьи лорды предпочитали этот способ непосредственно лёту. Потому что флейтист мог держаться в отдалении и рисковал гораздо меньше всадника.
Впрочем, не всякие драконы склонны были отзываться флейте. Лишь те, что привыкли к людям и проявляли снисхождение к жалкому подражанию их пересвистов.
Мвенай больше полувека жил в Маяте. Он явно понимал, что зов обращён к нему. Поэтому долго ждать не пришлось. Через мгновение лордам прилетел ответ — тот же высокий резкий звук, но исторгнутый уже драконом.
Кони взволновались, захрапели. Особенно тот, что был оставлен у пня. Морай сощурился, всматриваясь вдаль. Лесистые предгорья шевельнулись. И исторгли из себя огромного огненного хищника.