— Денег у меня при себе нет, Почтенная. Одолжите немного?
— Бери безвозмездно, душечка, — проговорила маман и стала копаться в своём тряпичном ридикюле. — Маргот дал мне за тебя пять золотых. И ещё немного сверху…
Эйре стало не по себе. Но она кивнула, отгоняя дурные мысли о похоронной компенсации.
«Маргот с Почтенной имеют давний уговор на сей счёт».
— Хорошо, Почтенная. Вы правильно решили, что стоит дать мне знать. Молчаливый Бог действует моими руками, и он убаюкает всех, даже самых безутешных невест.
Она приняла деньги из её рук, одолжила у неё перчатки и спички и отправилась в Чёртов Переулок.
«Спички! Когда я жила в монастыре, одна из девочек рассказывала, что спичек не бывает ни в Цсолтиге, ни в Барракии. Смесь серы и киновари, которая разжигает спичку о наждачную бумагу, была придумана в Рэйке — незадолго до рождения Рыжей Моргемоны. Потому что учёные умы Рэйки издревле наблюдали за драконами, пытались воспроизвести их огненное дыхание и всегда выискивали всё новые и новые способы что-нибудь поджечь. Но подобное почему-то пугает людей в чужих краях. Впрочем, в Цсолтиге даже не поклоняются Троим — их боги мрачны и самобытны, и, молвят, демоны сильны в том пустынном краю».
Она могла думать о чём угодно, ведь теперь ей не приходилось топить ноги в нечистотах и прятать взгляд от странных дельцов — её вёз меч Мора. Хотя он не раз намекнул ей, что маргот обо всём узнает.
— Он и без того осведомлён, что его шлюха схаалитка, — заверила солдата Эйра. Теперь она чувствовала себя вправе потрудиться для Трепетной — и не собиралась юлить и оправдываться, когда речь шла о её призвании.
Они остановились. Эйра сошла с двуколки так, чтобы миновать вонючую грязь и попасть сразу на порог лавки старьёвщика.
Милый старик, будто вросший в шкуру красного волка, которую носил, с виду торговал подержанным барахлом. Дырявые ботинки, побитые зеркала, прохудившиеся фляги и съеденные молью простыни всё равно были нужны в перенаселённом, постоянно растущем Брезаре. Но на деле, увидев знакомую Чёрную Эйру, старый хрыч тут же приоткрыл свой подпол. И полез туда, где у него хранились яды, пугающего происхождения вытяжки, кости, заспиртованные конечности и множество других подобных мерзостей. Он без лишних слов вынес девушке змееголовника и серых свеч.
— От змееголовника пахнет чем-то другим, чуть ли не трупным ядом, — нахмурилась Эйра. — Принеси мне тот, который ты ни с чем рядом не хранил.
— Ну я ж не травник, дорогуша, — ухмыльнулся дед. Прозвище у него было характерное: Секрет. — Я предприниматель.
— Отыщи, у тебя точно есть, — настояла Эйра.
Секрет заворчал, но снова слез в подпол. А Эйра осмотрелась в его лавке и нашла нечто любопытное на одной из полок: сушёный свёрток, будто высохший опарыш — с калач размером. Когда старик вылез обратно, держа в руке новый пучок травы, она спросила:
— Что это за… личинка какого-то жука?
— Э, — фыркнул Секрет. — Чёрная и не знаешь? Ильмия из Источника Истины.
Эйра с недоумением поглядела на заурядное существо. Она таких выкапывала иногда из земли — ну или, по крайней мере, похожих. Однако в свёрнутом виде ни одна из них не была так огромна, как целая ладонь.
— Я никогда не была на родине матери, — скрывая странную неловкость от этой мысли, ответила Эйра. — И про Источник Истины не слышала.
— Это место вблизи туманных гор — родник, что, по местному поверью, исторгается из горла какого-то их бога, — разъяснил Секрет. — Лечит болезни души.
«Болезнь души — любая болезнь, от которой нет лекарств».
— Стало быть, в нём купаются прокажённые и чумные, жаберные и чахоточные?
— Полная река больных, — подтвердил старик и облокотился на край своей стойки. — Как говорит мой поставщик, во всяком случае. Сам я в такой дали не был — поди ж доберись туда теперь, когда по всей Цсолтиге бушуют разбойники да барракийцы. Чтобы доехать до Источника, говорят, не один день в пустыне провести нужно, и сдохнуть по пути немудрено. Но мне дюжину ильмий привезли специально. Есть умельцы, что вытащат этих скользких крошек из Источника, покуда местные жрецы не видят, и высушат их, и привезут к нам. Эти ильмии всю жизнь в живой воде плавали… Больным талисманом служат, а то и призраков к себе приманивают — оставленные за чертой души так и тянутся к капельке истинно живого.
Эйра видела, что старик не шибко верит в то, что ей рассказывает. Но внутри кольнуло осторожным любопытством.
«Цсолтига — край моих предков, жестокого солнца и опасных хищников. Земля вуду и магии души. Не их ли наследие сделало меня столь способной к служению Богу Горя?»
— Не думаю, что призракам есть дело до сушёной личинки, — с напускным равнодушием заметила она. — Но я бы взяла, авось будет иметь какой-то толк.
— Ты цену-то не сбивай! — заявил Секрет. — На ильмий всегда покупатели находятся, да с тугими кошельками. Даже богатые плачут, когда у них помрёт кто. И иногда приходят взять целый десяток — чтобы живого спасти, либо чтобы у мёртвого секрет наследства выведать.
«Так вот что это за народные способы общаться с неупокоенными, о которых судачили в Астре и на Аратинге», — дошло до Эйры. — «Однако ж такую ильмию не раздобудешь на рынке, особенно где отслеживают контрабанду. Поэтому мне ни разу не довелось попробовать».
— Ладно, говори цену, — вздохнула девушка. Разве она могла устоять?
— Пять золотых, дорогуша.
«Да это цена целой шлюшьей жизни!» — возмутилась про себя Эйра. Однако ей ли было считать деньги, коль они давались ей даром? Поэтому она сжала губы, но отсчитала пять золотых монет и оставила их на стойке. Тогда Секрет сунул ей сушёную ильмию, ребристую и светло-серую, похожую то ли на свёрнутую пиявку, то ли и впрямь на личинку. У существа было два мутных глаза, посаженных спереди, как у брезарских коз. И выглядело оно и впрямь как-то потусторонне, мистически.
Как и всё, что так или иначе долетало в Рэйку из Цсолтиги.
«Если эта ильмия и впрямь работает, я могу передать её Коди. Но мне не хочется подвергать подругу опасности. Чаровство Цсолтиги сильно, однако непредсказуемо. Хорошо бы сперва испытать самой; но как, если я и без того слышу мёртвых?…»
Своё приобретение Эйра положила вместе с пучком травы на сиденье двуколки. И откинулась на спинку.
Она решила оставить мысли об ильмии на потом.
— Едем за город, — велела она мечу Мора. — Туда, где можжевельники.
— Это где собирают можжевеловые ягоды для джина?
«Ягоды!» — вспомнила Эйра. То была немаловажная деталь картины, описанной гостем борделя.
— Да, туда, — попросила она. — Я думаю, это место, которое мне нужно.
Им предстояло полчаса по ухабистой дороге, и конь постоянно фыркал, натыкаясь на мёртвое вороньё под ногами.
«Птиц скосила какая-то болезнь, их на каждой улице валяется столько, будто градом посбивало».
— Жрица? — её неприветный попутчик вдруг подал голос. Она подняла на него глаза и ответила вопросительным взглядом. — Я за тобой второй день эскортом хожу. И вижу, что ты говоришь сама с собой, всё чьи-то кости складываешь-перекладываешь. Ты что же делаешь — колдуешь?
— Вовсе нет, сэр. Я лишь исполняю то, для чего живу в этом мире. Помогаю тем, кого никто не слышит, кроме меня.
Солдат покосился на неё недоверчиво. И пробормотал:
— Это же какое-то жуткое чаровство. Даже у мёртвых тайны для маргота вытрясаешь? Он нынче уже и такой мерзости, как чернокнижие, благоволит?
— О нет, уверяю вас, маргота мёртвые совсем не интересуют.
«Хотя это и странно, но он никогда не просил меня о подобном. Он отправляет людей на смерть так, будто это черта, которая навсегда отделяет его от них — и забывает о них».
Её вооружённый возница продолжал качать головой. Он не очень понимал, что она делает. Но он выполнял приказ Морая и возил Эйру туда, куда та просила, и копал для неё ямы.
За городом дышалось легче. Тепло земли, устланной покрывалом иголок, поднималось до самых крон. Они объехали несколько можжевеловых рощ, где трудились собиратели фиолетовых шишкоягод. Но безрезультатно. Лишь затем, когда они остановились передохнуть у одной из тисовых опушек, Эйра решила вылезти и пройтись — и интуиция защекотала её нутро.