Это была крошечная каморка, со стенами, выкрашенными белой краской, крошечным слуховым окном и длинным стальным верстаком. Инструменты, висевшие на стене, давно устарели, но все равно могли принести пользу. Зофья тут же осмотрела стеклянный токарный резец, кусачки, пыльные банки с селитрой и азотом, пробирки с хлористым калием и аммиаком, стопки спичечных коробков и металлический лом, разложенный вдоль стен. Коснувшись алюминиевых и железных пластин, она ощутила, как металл изнутри пытается прочитать ее волю. Хотела ли она, чтобы он гнулся? Стал острым? Огнеупорным?
Прикосновение к металлу ослабило странное ощущение, словно внутри у нее сжалась тугая спираль, не оставлявшее ее с тех пор, как они покинули озеро Байкал. Все это время она чувствовала себя так, словно пробирается сквозь темноту с широко раскрытыми глазами, но это не помогало ей разобрать хоть что-то в этом непроглядном мраке. Каждый шаг уводил ее все дальше на неизведанную территорию, и она не знала, что ждет ее впереди, и ни в чем не была уверена.
В этом и заключалась проблема темноты.
Как-то Зофья случайно заперлась в подвале их дома. Хела с родителями уехали на базар, и Зофья, испугавшись, ухватилась за первую попавшуюся вещь, которую нащупала в темноте. Это оказался шелковистый мех звериной шкуры. Лишь когда Хела нашла ее, в свете фонаря, разлившемся по стенам, Зофья обнаружила, что2 прижимает к себе: шкура без кожи, с болтавшимися по бокам лапами и головой.
Зофья тут же отшвырнула ее от себя, но навсегда запомнила, как темнота подшутила над ней. Ее ужасало, как темнота искажала все вокруг, делая незнакомый поворот знакомым и наоборот. В детстве страх темноты был столь всепоглощающим, что она забиралась в постель к Хеле.
– Здесь нечего бояться, Зося, – сонно бормотала сестра. – Темнота не причинит тебе вреда.
Умом Зофья понимала это. Темнота была не чем иным, как отсутствием света. Но за последние несколько недель это понимание приобрело немного другой смысл. Теперь это было отсутствие знания.
И эта мысль угнетала ее. Ее отпускало лишь тогда, когда она Творила, и вот Зофья полностью отдалась работе. Пока остальные искали подсказки, которые помогут раздобыть карту и добраться до храма под Повельей, Зофья создавала одно изобретение за другим. Она насчитала, по меньшей мере, дюжину членов Падшего Дома в Спящем Дворце. Каждый был вооружен двумя взрывными устройствами малой дальности и двумя кинжалами. Она не знала, было ли у них другое оружие, а также понимала, что ее предположения могут ничего не значить. Последние пару дней Зофья создала семь миниатюрных взрывных устройств, четыре свернутые спиралью веревки, которые можно было спрятать в каблуке туфли, и разжевала пять спичечных коробков.
Зофья как раз вносила финальные штрихи в Сотворенную ткань, когда в дверь постучала Лайла.
– Ты, конечно, можешь быть Фениксом, но должна питаться чем-то еще, кроме пламени, – сказала Лайла, поставив перед ней поднос.
Зофья осмотрела его содержимое: ряд помидоров аккуратно разделял лежавшие по бокам тарелки мясо и сыр. На другой тарелке лежали ломтики порезанного хлеба, а рядом с ними – мисочка с оливковым маслом. В желудке громко заурчало, и Зофья потянулась к хлебу.
Лайла неодобрительно взглянула на нее.
– А где хорошие манеры?
Нахмурившись, Зофья протянула ей руку, и Лайла вручила ей салфетку. Салфетка не справилась с пятнами грязи на ее руках, но Зофья знала, что Лайле нравились церемонии.
– Тебе не стоит есть здесь, – ласково сказала Лайла.
– Я так хочу, – откликнулась Зофья, вгрызаясь в хлеб. – Это повышает продуктивность.
– Разве тебе повредит немного солнца и свежего воздуха? – спросила Лайла.
– В этом нет необходимости, я же не растение, и мне не нужен фотосинтез, чтобы усваивать питательные вещества, – откликнулась Зофья.
– Что ж, я могла бы принять участие в процессе фотосинтеза сегодня днем, если ты присоединишься ко мне.
– Нет, – ответила Зофья и добавила: – Спасибо.
Ее больше заботили другие вещи, вроде изготовления предметов, которые помогли бы противостоять тому, что ожидало их в Повелье.
– Как скажешь, – с улыбкой ответила Лайла.
Но Зофья заметила, что глаза подруги не улыбались. С тех пор, как они добрались сюда из Изола ди Сан-Микеле, Лайла стала еще молчаливее. Прошлой ночью, возвращаясь в свою спальню, Зофья увидела, что Лайла стоит посреди гостиной, снова и снова растирая пальцем ладонь. Утром, когда они собирались за трапезой, завершая свой пост, Лайла смотрела на свой перстень. И сейчас Зофья взглянула на него: Восемь.