Едва Док научился ходить, как отец начал приучать его к упражнениям, которых он придерживается до сих пор. Каждый день по два часа Док интенсивно тренировал все свои мышцы, органы чувств и мозг.
В результате этих упражнений Док стал обладать сверхчеловеческой силой. Но в этом не было никакой магии. Док просто всю жизнь интенсивно тренировал мышцы.
Умственное воспитание Дока началось с медицины и хирургии. Затем оно расширилось и стало включать в себя все искусства и науки. Как Док мог легко одолеть гориллоподобного Монка, несмотря на его огромную силу, так Док и знал больше о химии. Это касалось и Ренни — инженера; Длинного Тома — волшебника-электрика; Джонни — геолога и археолога, и Хэма — юриста.
Док был хорошо подготовлен к своей работе.
Горе тяжким грузом легло на пятерых друзей Дока. Старший Сэвидж был близок их сердцам.
— Твой отец умер три недели назад, — наконец сказал Ренни.
Док медленно кивнул. — Я узнал об этом из газет, когда вернулся сегодня.
Ренни подыскивал слова и наконец сказал: — Мы пытались найти тебя всеми способами. Но тебя не было - как будто ты исчез с лица земли.
Док посмотрел на окно. В его золотых глазах плескалась печаль.
Глава 2. ПОСЛАНИЕ ОТ МЕРТВЕЦА
Проливной дождь барабанил по стеклу. Далеко внизу, очень бледные в промозглой мгле, горели уличные фонари. На реке Гудзон в тумане просигналил пароход. Испуганный, жалобный гудок был едва слышен в комнате.
В нескольких кварталах от них возвышался строящийся небоскреб - смутно различимая, мрачная громада, увенчанная паучьим лабиринтом стальных балок.
Конечно же, невозможно разглядеть в этой металлической пустыне странного слугу смерти с красными пальцами!
Док Сэвидж медленно сказал: — Я был далеко, когда умер мой отец.
Он не стал объяснять, где был, не стал упоминать о своей "Крепости одиночества", о своем убежище, построенном на скалистом острове в глубине арктических районов. Он был там.
Именно туда Док периодически удалялся, чтобы ознакомиться с новейшими разработками в области науки, психологии, медицины, инженерии. В этом и заключался секрет его универсальных знаний, ведь периоды его концентрации там были долгими и напряженными.
Крепость одиночества была рекомендована ему отцом. И никто на Земле не знал, где находится это убежище. Как только он оказывался там, ничто не могло помешать исследованиям и экспериментам Дока.
Не отрывая золотистых глаз от мокрого окна, Док спросил: — Было ли что-то странное в смерти моего отца?
— Мы не уверены, — пробормотал Ренни, поджав тонкие губы в зловещем выражении.
— А я, например, уверен! — огрызнулся Литтлджон. Он плотнее прижал к носу очки с очень толстой левой линзой.
— Что ты имеешь в виду, Джонни? — спросил Док Сэвидж.
— Я уверен, что твой отец был убит! — Сутулость Джонни, его пристальный взгляд ученого придавали ему глубоко серьезное выражение.
Док Сэвидж медленно отошел от окна. Его бронзовое лицо не изменило выражения. Но под коричневым деловым костюмом напрягшиеся мышцы заставили его руки вытянуться на дюйм.
— Почему ты так думаешь, Джонни?
Джонни заколебался. Его правый глаз сузился, а левый оставался широким и немного пустым за толстой линзой очков. Он пожал плечами.
— Просто догадка, — признался он, а затем добавил, почти крича: — Я прав! Я знаю, что прав!
Это было в духе Джонни. Он абсолютно верил в то, что называл своими догадками. И почти всегда он оказывался прав. Но в тех случаях, когда он ошибался, он действительно очень ошибался.
— Что именно, по мнению врачей, стало причиной смерти? — спросил Док. Голос у Дока был низкий, приятный, но способный быть очень громким и менять тон.
Ренни ответил. Голос Ренни был похож на раскаты грома, доносящиеся из пещеры. — Врачи не знают. Для них это было в новинку. У твоего отца появились странные круглые красные пятна на шее. И он продержался всего пару дней.
— Я проводил всевозможные химические тесты, пытаясь выяснить, яд это или микробы, или что там вызвало красные пятна, — вмешался Монк, медленно раскрывая и закрывая свои огромные, покрытые рыжей шерстью кулаки. —Я так ничего и не выяснил!
Внешность Монка была обманчива. В его низком лбу, казалось, не было места и для ложки мозгов. Но на самом деле Монк был в некотором роде самым известным химиком в Америке. Он был Гудини пробирок.
— У нас нет никаких фактов, на которых можно было бы основывать подозрения! — подрезал Хэм, язвительный гарвардский адвокат, чье быстрое мышление принесло ему звание бригадного генерала во время мировой войны. — Но мы все равно подозреваем.