***
Ветер разогнал тучи, и небо стало синим и холодным. Антон смотрел на него, пытаясь сравнить с летним. Вроде бы стало темнее... А может, дело было в прохладном воздухе, из-за чего солнце казалось тёплым и ласковым. Мальчик удобнее перехватил пакеты, ожидая, пока мама переложит их в сумки. Тополя у дороги нежились под ветром и, когда машин становилось поменьше, было слышно, как они печально шелестят. Слева что-то грохнуло, довольно близко. На парковке. Взбесившийся великан, как ребёнок, топтал машину, высоко поднимая ногу в бронзовой штанине, и махал руками для равновесия. - Антон? На секунду отведённый взгляд, и машина цела, а полный мужик внутри безуспешно пытается её завести. Не заведётся, понял мальчик. Памятник опять замер, повернув к нему лицо. А потом медленно указал на него пальцем. Люди вокруг шли, как будто ничего не случилось - они не видели. - Антон! Ленин исчез. Холодный осенний ветер заставил поёжиться.
***
Ночью опять пошёл дождь. В жёлтом свете фонаря за окном метались ветви вишни. Закутавшись в огромный шерстяной свитер, Антон досмотрел серию очередного аниме, и самурай тут же оказался в чужой истории, легко и красиво решая проблемы, над которыми бились герои. Мальчик мог сидеть так часами, наслаждаясь ловкостью и умениями своего героя, блуждая с ним по красивейшим местам. Любой фильм, книга, аниме годились для этого. Он поднялся, чтобы заварить ещё чаю, бросил взгляд в окно и вцепился в ручку чашки. Под вишней стоял Ильич, и его пустые глаза не мигая смотрели в окно. Вишнёвые ветки, как волны, хлестали по нему, струи воды стекали по старомодному пиджаку. Как долго он уже здесь? Статуя протянула руку к фонарю и выкрутила лампочку Ильича. Та не погасла, жёлтый свет и чёрные тени двинулись по хмурому лицу, превращая его в жуткую маску. Потом светящийся шарик беззвучно канул внутрь монумента, и всё погрузилось во тьму. Антон задёрнул занавеску и чуть не бегом ринулся к выключателю - света от ноутбука было недостаточно для душевного равновесия. По крайней мере, дедушка Ленин не может войти в дом, и то хорошо.
***
В субботу выдался тёплый денек, и бабушка выбралась в огород у дома. Из окна второго этажа Антон наблюдал, как она, согнувшись в позе дачника, копается в земле. Ветерок нежно трепал ее платок и подол голубого в цветочек платья. От окна мальчик отошёл, лишь убедившись, что ничего сверхъестественного вокруг не видно. Что делать со статуей, было непонятно. Если это глюк, то навредить в реальности он не может. Если нет... Он услышал грохот до того, как понял, что машина сломана, да и лампочки перегорели позже. Обернулся к окну и обмер - голова вождя блестела между ветвей. Ильич отбросил их рукой и переступил через забор. Гигантский шаг над грядками, и он оказался перед бабушкой, которая всё ещё его не видела. Антон попробовал убедить себя, что ни разу не видел, чтобы памятник взаимодействовал напрямую с людьми, но вцепился в подоконник, не зная, что предпринять в первую очередь. Он уже решил крикнуть что-нибудь, что угодно, но не успел. Призрак указал перстом на бабушку, и та свалилась, как подкошенная. Стремглав бросившись с лестницы, походя крикнув «Мама!» и дёрнув её за руку, Антон выскочил за порог, но Ленина уже не было. Позже оказалось, что кардиостимулятор бабули сломался.
***
Чем ближе к площади, тем сильнее стучало сердце. Похоже, Ленин всё же не может вредить людям напрямую. Ну что он сделает? Сломает телефон? Однако памятника на постаменте опять не оказалось. Лишь тяжёлые облака, гасящие все цвета да холодный ветер. Проходя мимо нещадно воняющего трупа кота, мальчик подумал, что вообще не представляет, что делать дальше.
***
Рисовать не получалось. Как тут сосредоточишься? В груди туго сжалась тревога, подрагивая от напряжения. За окном зашелестело - снова пошёл дождь. До сих пор Антон считал самым большим провалом в жизни свой характер. Ни девушки, ни нормального общения с друзьями - а всё почему? Да всё потому же. О чём говорить, когда даже не можешь оторваться от интернета, а сны идут на японском? Языка Антон не знал, но звучание речи снилось частенько. Стопка кривых рисунков самурая и его спутницы в столе становилась всё толще, а живые люди - всё дальше. А может, эти люди, презрительно рассуждающие о юношеском максимализме, просто не знают, что такое одиночество? Он обернулся к окну и столкнулся взглядом с Лениным. Владимир Ильич застыл на уровне третьего этажа, и Антону было жаль, что его ног не видно и нельзя сказать, висит ли статуя в воздухе. Мелкий дождик блестел на сером пиджаке и лысине и капал с рукавов. Что ж, теперь есть проблема и посерьезнее, да? Как ни странно, школьник был почти этому рад.