Затем его руки рванули пуговицы ее оливковой рубашки и переднюю застежку лифчика. Одним движением Ник отодвинул в стороны мешавшую одежду и впился взглядом в ее округлые маленькие груди.
— Ты действительно прекрасна, — выдохнул он хрипло. Его грудь вздымалась от прерывистого дыхания. Ник нежно накрыл ее грудь руками. — Я даже боялся, что ты окажешься так красива. Я не хотел знать, какое наслаждение — осязать тебя. — Он закрыл глаза и кончиками пальцев ласкал ее груди.
Это было невыносимо и божественно одновременно. Келли чувствовала, что каждое такое прикосновение оставляло после себя огненный след. Эти сильные, умелые руки вызывали в ней такую жажду, какой она никогда раньше не знала. Она всем телом отзывалась на эти дразнящие ласки, словно была марионеткой, а он держал в руках все нити. Его пальцы сжали затвердевшие соски, и дрожь страстного желания сотрясла все ее тело.
Ник бросил на нее встревоженный взгляд. Синие глаза вспыхнули еще ярче, увидев результат этой любовной игры.
— Ты замерзла. Дай я тебя согрею. — С этими словами он на секунду оставил ее, чтобы расстегнуть свои куртку и рубашку. Затем Келли была прижата к его горячей груди.
Это она-то замерзла? Да ей никогда в жизни не было так жарко! И становилось все жарче, потому что он начал неторопливо тереться грудью о ее тело, так что его волоски покалывали и щекотали ее грудь. Келли начала задыхаться и вцепилась в его плечи, как бы ища опору в этом вихре охватившего ее желания.
— Так тебе это нравится! — шептал Ник. — И мне тоже, любовь моя. Ты такая мягкая, теплая, словно бархатная, кроме твоих хорошеньких маленьких сосочков. Они похожи скорее на тафту. — Он сделал глубокий вздох. — Они просто сводят меня с ума.
А он что делает с ней, подумала Келли как в тумане. Она ощущала горячее томление в бедрах, голова кружилась, все плыло перед глазами.
— Ник! — выдохнула она, утыкаясь губами в ямку у его ключицы. — Ник, я больше не могу!
— И я тоже! — простонал он. — Я хочу тебя всю, Келли. Хочу видеть тебя всю, ощущать тебя всю. Я чувствую, что мог бы проглотить тебя и все равно не насытиться.
Одним стремительным движением он уложил ее на дно гондолы и опустился рядом, покрывая ее лицо и шею поцелуями.
— Это безумие, — простонала Келли, а ее руки, как будто сами по себе, пробегали по его мощным плечам и ласкали шею. — Все происходит слишком быстро, Ник.
Не переставая расстегивать ее пояс, он взглянул на нее и улыбнулся.
— А мне кажется, что я ужасно долго вожусь с твоей одеждой. Я просто умираю от желания. — Расстегнув наконец ее джинсы, он просунул под них руку, гладя мягкую кожу живота. — А тут ты опять бархатная, — нежно произнес он, двигаясь еще дальше. — А вот и золотое руно.
Келли судорожно вздохнула и открыла рот, чтобы возразить, но его губы приникли к ее губам, и она забыла обо всем на свете. Затем его искусные руки опять коснулись ее груди, а губы начали ласкать соски. Он дразнил их языком, и Келли выгибалось всем телом, как от электрических разрядов.
Ник отодвинулся и посмотрел на ее пылающее лицо взглядом художника, любующегося своей работой.
— Твоя грудь так чувствительна, — хрипло сказал он. — Я это запомню, дорогая. Я хочу довести тебя до такого же состояния, до которого ты меня доводишь. — Он нагнулся и слегка прикусил сосок зубами.
Чего еще он хочет от нее, недоумевала Келли. Она и так сходит с ума от волшебных ощущений в каждой клеточке своего тела. Ее всю трясло, и она чувствовала такую слабость, что не знала, сможет ли вообще двинуться. Ник, казалось, не только овладел ее эмоциями, но и заслонил собой все окружающее. Мир словно сузился, и в нем было только его смуглое лицо и пылающее небо над ними.
Пылающее?!
— Боже мой, да мы горим! — в ужасе закричала Келли, мгновенно приходя в себя.
— Именно это я и пытаюсь тебе объяснить, — ухмыльнулся Ник, не отводя глаз от ее груди.
— Да нет, я не об этом! — в отчаянии воскликнула Келли. — Ник, мы и правда горим! Наш шар горит!
Он быстро посмотрел на нейлоновый шар и увидел языки пламени, лижущие его снизу. Изрыгая проклятия, он молниеносно сел и начал торопливо застегивать рубашку.
— Что теперь делать? — тревожно спросила Келли. — Мы можем погасить огонь?
— Нечего и надеяться, — коротко бросил он. Вскочив на ноги, он пошел к куче снаряжения в центре корзины. — Через две минуты все здесь будет охвачено пламенем, и мы упадем, как камень. Придется прыгать. — Он поспешно надевал лямки оранжевого парашюта. — А мне как раз понадобится ровно столько, чтобы влезть в эту штуку.