Я на секунду задумываюсь. Он ужасно сексуален. К тому же я знаю, с чем имею дело, поскольку ощутила это своей же задницей. Он отлично справился с ролью наездника и, возможно, так же неплохо проявит себя на сеновале. Эта сельская шуточка заставляет меня рассмеяться.
Тиффани хватает меня за руку и впивается в меня ногтями. Это универсальный код подружек, означающий «Нет, нет, нет, отмена миссии!».
Мне даже не надо смотреть на нее, я чувствую на себе ее прожигающий взгляд и дарю Ковбою самую очаровательную улыбку.
– Золушка, и мне пора.
Это наша игра в Золушку, наша шутка, означающая «беги с наступлением полуночи».
Тиффани помогает мне перелезть через отполированные деревянные перила и сбежать с родео, и мы убегаем, заливаясь смехом, с развевающимися на ветру идеально струящимися локонами.
– Прости! – кричу я Ковбою, когда он просит меня подождать.
Я громко смеюсь, широко улыбаюсь и уворачиваюсь от официантки с полным подносом пива. Мы на парковке, выезжаем на улицу, и я спрашиваю, почему она не дала мне назвать Ковбою свое имя.
– Он такой сексуальный, Тифф. Он мог овладеть мной на всю ночь!
На пассажирском сиденье я сжимаю бедра, словно снова сижу на быке, и покусываю губу, будто нахожусь где-то не здесь. Если быть точной, под Ковбоем.
– Ты знаешь, что это так не работает, – с укором говорит она.
И она права. Мы постоянно бросаем друг другу вызовы и совершаем безумные поступки. Это неотъемлемая часть нашей классной дружбы.
Но у нас есть границы.
Ничего такого, что может нанести кому-то вред, никакого секса и ничего действительно незаконного. Иногда можно слегка нарушить правила, как, например, когда мы проникли на крышу школы, чтобы тайком попивать спиртное и курить, но ничего за рамками дозволенного.
– Секс с Ковбоем не имеет отношения к вызову. Он мог стать моей наградой за успешно выполненное задание. Ты видела меня на том быке? И это не везение новичка. Может, я попала в полосу везения? – возвращаюсь я к теме, чтобы подразнить ее, хотя уже практически забыла о Ковбое и наслаждаюсь триумфом.
– Может быть, но ты не видела официантку, которая сверлила вас взглядом. Я сразу поняла, что если ты слезешь с быка и залезешь на Ковбоя, то потасовка начнется меньше чем через девять с половиной секунд, – говорит она серьезным тоном, но в ее голосе слышится нотка разочарования. Как будто она готова заплатить, чтобы увидеть драку с моим участием в ковбойском баре.
Но она замечательная подруга и спасла мне жизнь, выступив заядлой сторонницей правил. На самом деле ей плевать на правила, она регулярно меняет сторону, и это как раз в моем духе, так что мы – золото.
– Оу, нет. Я не видела ее. Спасибо, что спасла меня. – Я перегибаюсь через консоль и аккуратно обнимаю ее за плечи, чтобы не отвлекать от дороги.
Она быстро смотрит на меня, и на лице ее появляется улыбка.
– Черт возьми, ты реально прокатилась на том быке! Йу-ху-у! – кричит она в темноту ночи в открытое окно.
– Да-а-а! – отвечаю я так же громко.
Задание выполнено.
Мы въезжаем на парковку общежития с выключенными фарами в надежде, что охранники нас не заметят, поскольку родео – не единственный вызов этого вечера.
Несколько часов назад я бросила Тиффани вызов незаметно улизнуть. Если мы сможем пробраться обратно после комендантского часа так, чтобы нас не поймали, то она успешно справится с этим вызовом.
Мы паркуемся и выходим, притаившись среди машин. Не знаю, почему, но, похоже, это подлое занятие. Мы как-то слишком громко шикаем друг на друга, тихо хихикаем, но нам удается пройти через все здание и вернуться в комнату общежития, оставшись незамеченными.
Лежа в кровати с умытым лицом и в пижаме, я вспоминаю события этой ночи. Черт, как же было круто!
Слабенький голосок пытается вмешаться и говорит мне, чтобы я была осторожнее, относилась к вещам серьезно и вела себя хорошо. Это голос отца, живущий в моей голове, который цитирует все то, что он говорил мне бесконечное число раз все эти годы. Он все еще считает меня своей милой маленькой девочкой.
Но когда на одну чашу весов я кладу его приоритеты, а на другую – радостное возбуждение, которое испытываю от сумасшедших поступков, то отец всякий раз проигрывает. Мысленно я могу попросить его заткнуться и делать, что хочу, но я никогда не скажу ему этого лично, так как слишком сильно его люблю.
А еще я люблю совершать смелые поступки.