Лаура потягивала кофе, радуясь самому факту, что оказалась права. В тот день она была зла и расстроена, так что ее предупреждения были пустой бравадой.
— Она что, оказалась лучшей подругой, чем женой? Так?
— Вот-вот. — Алан поставил чашку. — До того, как я ушел, она встречала меня на пороге, одетая в целлофан. Или ждала меня после работы в лимузине, готовая умчать на край земли.
— И перестала делать нечто подобное, как только вы стали жить вместе. — Запретные встречи кажутся такими романтичными, а закрывать крышку унитаза двадцать раз на дню — скучноватое занятие. — Она хотела бы, чтобы ты помогал ей с готовкой, вынимал из посудомойки тарелки, выносил мусор…
— Да я не возражаю, говорю тебе. В конце концов, это дает мне шанс чему-нибудь научиться.
— Тогда в чем же проблема? Если не в том, что она отказывается печь печенье, пришивать пуговицы и разгуливать по дому в целлофане?
— А она и разгуливает. Но делает это чертовски неуместно и слишком часто. — Алан покраснел. — В прошлую пятницу, когда я открыл дверь… Слава Богу, что дети не увидели ее в таком виде. Она ждала меня в холле, и на ней не было ничего, кроме…
— Избавь меня от деталей. Надеюсь, ты успел захлопнуть дверь.
— Конечно, я так и сделал. И попросил ее одеться, прежде чем снова открыть дверь. Она сказала, что забыла о том, что должны прийти дети, но не видела причин, чтобы что-то надеть. Она предложила мне усадить их перед телевизором, а самим тем временем подняться наверх и… Ну, ты понимаешь.
Да, Лаура понимала. Алан еще в августе хвастался сексуальной ненасытностью Каролины, тогда Лаура еще пыталась с ней соперничать. Но та была гениальной обольстительницей, обладала волшебным ртом и чарующей татуировкой на теле — словом, любовница-Микеланджело, да и только. С тех пор Лаура стала чувствовать себя неполноценной.
— Да, — Лаура надломила печенье. — Надеюсь, ты отказался.
— Черт подери, само собой! — Он явно был раздражен. — Так она же еще и взъелась на меня, представляешь? Сказала, что я слюнтяй. И зануда.
— Давай разберемся. Ты несчастен, потому что она так жаждет твоего тела, что не может дождаться минуты, чтобы его ублажить? — Это не было полной бессмыслицей. У Алана были густые темные волосы, сексуальный взгляд и стройная фигура. — По-моему, на это не стоит сетовать.
— Да ты послушай. Где-то месяц назад она вдруг решила, что мы должны вместе провести выходные. И сообщила мне об этом в десять утра в субботу. Но дети уже были у нас, а брать их с собой она не желала. И предложила мне скинуть их какой-то тетке, которую я в глаза не видел. Естественно, я отказался. Но она все равно уехала, с одной своей подружкой. А я остался дома с детьми.
— Хм. Сит что-то рассказывал мне об этом случае. Он сказал, что это была внезапная деловая поездка.
— Потому что так я им объяснил ее отсутствие. Я не хотел, чтобы они чувствовали себя лишними, или что мешают мне делать то, что я хочу. — Алан сгорбился. — Я слишком редко вижусь с детьми. Я не собирался жертвовать выходными вместе с ними, когда мы с Каролиной можем развлечься где угодно в любое другое время. Но она не согласилась Она сказала, что я ставлю их на первое место, что я смешон, причем гораздо больше, чем обычно. В течение шести месяцев она уговаривала меня бросить тебя, а теперь заявила, что уж лучше бы я оставался с тобой и своими детьми.
Сотни раз Лауре доводилось слышать истории об отцах, ушедших из семей, и финал, как правило, был один и тот же. Отец находит другую женщину, и дети повисают между родителями, получая короткую передышку перед окончательным разрывом. Материальная помощь начинает приходить с опозданием, визиты постепенно сходят на нет. Алан всегда был не таким, как все, и Лауру это радовало. Даже сейчас, когда она знала, какую цену ему пришлось заплатить.
Она заглянула ему в лицо, впервые за эти месяцы почувствовав возникшую между ними близость.
— Значит, вот в чем проблема? Она ревнует тебя, потому что из-за них ты обделяешь ее своим вниманием?
Алан кивнул.
— Я и представить не мог, что она такая эгоцентристка. Чуть что не по ней, сразу надуется. Или устроит скандал. Или ускачет неизвестно куда. Она утверждает, что дети невыносимы, что я их слишком балую. И ни капли понимания, как все это тяжело им далось. И мне, и тебе.
— А если бы она понимала? И лучше бы относилась к детям? Ты бы сидел сейчас рядом со мной?
— Может и нет, но черта с два она изменится. — Он вздохнул. — Это непостижимо, Лори. Она толкует о нашем с ней будущем ребенке, но все это сумасшедшие романтические бредни, не имеющие никакого отношения к реальности. Она просто хочет быть в центре внимания: чтобы все интересовались ее беременностью, восхищались новорожденным. И ее особняком… А это всего лишь особняк. А дома в нем нет. Не то что здесь. — Он приблизился к ней. — Черт возьми, какой же я идиот, что ушел от тебя!