– Про Зою не спрашивай, – выдохнул он. – Я ничего не отвечу.
– Ладно.
Рон вскинул брови. Видать, удивился. Еще бы, он ведь рассчитывал, что я все равно стану расспрашивать. Любой бы на моем месте стал.
– Буду уважать твое решение, – сказала я. – Не хочешь говорить – не надо. Но я вижу одно, сейчас ты не живешь, просто существуешь.
– Чего?
– У тебя нет жажды в глазах. Ты пуст, Рон, ты словно умер давным-давно, и сейчас осталась лишь оболочка. Так не пойдет.
– Да что ты знаешь?
– Говорю, давай сделаем это! – закричала я. – Давай вернем тебе Драконью сущность, и ты сможешь снова почувствовать жизнь.
– Почувствовать жизнь? – Рон тоже кричал.
– Если хочешь победить, пора драться в полную силу. Десять лет ты жил без крыльев. Пора уже снова взлететь!
Рон повернул на меня голову и долго смотрел хищным взглядом, а потом медленно проговорил:
– Подозрительный ты какой-то, кудрявый.
Глава 15. Воспоминания о былом.
Десять лет назад мы с Роном поженились. Это был сказочный день. Все в цветах. Яркое оранжевое небо. Мы стояли по пояс в реке Красного Дракона и держались за руки. Мое сердце стучало слишком быстро, оно спешило вырваться из груди.
– Отныне вы муж и жена, – объявил наш приемный отец – мудрейший Волом-Красный Дракон. – Рон – последний из рода Золотого Дракона и Зоя из рода Черных Драконов, отныне вы – один организм, вы неразлучны. Отныне и вовеки вы принадлежите друг другу!
И мы с Роном одновременно погрузились в воду. Пара секунд, и мы вынырнули, сливаясь в страстном поцелуе. Брызги летели во все стороны, и мы смеялись.
– Ты чего смеешься! – шептала я.
– Потому что ты смеешься!
– Дурак!
– Я теперь всегда буду смеяться, когда смеешься ты. Мы теперь – один организм.
– Мозги у вас одни на двоих, – фыркнул наш приемный брат-Ник.
Рядом послышался смешок. Наша приемная сестра – Вики. Мы брызнули водой на них. Поцеловались снова.
Тогда Рон был самым живым на свете. В его глазах искрилась безудержная радость и энергия. Он смеялся мальчишеским смехом и крепко держал меня за руку, как сокровище. Наверное, за это я его и полюбила. За простоту и спокойствие. С ним всегда было просто, всегда спокойно и радостно. Рядом с ним я тоже была готова смеяться с поводом и без. Он вечно улыбался своей немного глупой, но самой очаровательной на свете улыбкой и широко размахивал руками, когда ходил.
А сейчас я смотрела на Рона, мучимого ночными кошмарами. Луна взошла, но мне не спалось. Я сидела у костра и не могла отвести взгляда от спящего Рона. Побитый и несчастный. Уничтоженный и сломанный. Словно это не он, а его кривое отражение. Лицо погрубело и осунулось, а сломанный нос сделал его похожим на коршуна. И этого коршуна мучили кошмары. Рон снова и снова вздрагивал во сне, а мне становилось все тревожнее.
– Кто ты такой, и куда дел моего Рона? – шептала я чуть слышно. – Верни.
Но прошлое не воротишь. Мне все-таки удалось переубедить Рона, и теперь мы шли возвращать его драконью силу.
Надо было найти горы, в которых мой муженек когда-то припрятал драконью магию, а путь до гор займет несколько дней. В груди стоял ком. Зак. Мой сын проведет недели в заточении. Захотелось ему помочь. Сделать хоть что-то. Я пошарила в карманах, нашла оборванный лист бумаги. Угольком из костра начала писать.
Глава 15.2. Письмо.
«Я вышла на след Золотого Дракона, - писала я. - Через пару недель будем на месте. И обращайтесь с моим сыном ласково, как с гостем, а не пленником, иначе я собственноручно убью вас».
Замерла. Ну и письмо. Что же я творю… что творю… совсем из ума выжила. Сделала глубокий вдох. Выдох. И продолжила:
«Передайте моему сыну следующие строки. Слово в слово. Будь сильным и храбрым. Я иду за тобой! И люблю больше всего на свете!».
Я застыла, глядя в насмешливо танцующее пламя. Я ведь правда люблю Зака больше жизни, больше чести, больше совести. Я готова пожертвовать всем. Свернула письмо и приготовилась к отправке. Надо отыскать почтового голубя.
Благо драконье чутье было при мне, и нашла я птицу довольно быстро. И поймала. Отрезала прядь и без того коротких волос и примотала письмо к голубиной лапке. Примотала крепко. Завязала пару узлов.
– Лети в Замок Белой Змеи, – шепнула я. – Лети скорее.
И голубка полетела.
Словно камень с души. Я возвращалась к костру медленно, вдыхая лесной воздух. Прохлада и свежесть. Я словно вернулась домой. После рождения Зака мне нечасто доводилось бывать в лесах.
А когда-то… Я погрузилась в воспоминания.
Рон завязал мне глаза и вел в неизведанное место. Ему, наверное, было около девятнадцати, а мне шестнадцать. Молодые и счастливые, и бесстрашные, и живые.
– Я покажу тебе сказку, – все приговаривал он.
– Я-то думала, что и так живу в сказке, – отвечала я.
– Это будет сказка в сказке. Видела такое когда-нибудь? Так и знал, что не видела. А сейчас увидишь. Приготовься, Зоя. Да начнется шоу!
Тогда я доверяла ему, как никому. Была готова идти за Роном с завязанными глазами хоть на край света. Но он вел меня в долину водопадов. Там правда оказалось очень красиво. Рон обернулся драконом, я залезла на спину, и мы полетели. Это был прекрасный момент. Такой красоты, как тогда, я больше не видела.
– Так будет вечно! – кричала я в горах, и мои крики отзывались эхом.
А Рон радостно рычал по-драконьи.
Сейчас же я раздвинула ветви, пробираясь обратно к костру. Догорал. А Рон продолжал беспокойный сон. Хотелось ему как-нибудь помочь, но я не знала, как. Рваный вдох. Никакой помощи! Мы враги! Теперь враги.
Мысли снова возвращались к нашему прошлому… Однажды я упала с утеса. Рон и ребята нашли меня раненную в горячке. И Рон сидел у моей постели, охраняя мой беспокойный сон.
– Спи, – сказал он мне тогда, поглаживая по голове, – а я буду рядом и отгоню кошмары.
– Так болит все тело, – бормотала я.
– Проснешься, станет легче.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Я просыпалась много раз за ночь, и Рон все держал мою руку и подбадривающе кивал, словно говоря: «Я рядом! Всегда буду рядом! Боль пройдет!».
А сейчас от кошмаров мучился он, и некому было держать его за руку. Я с трудом заглушила желание взять его ладонь, и постаралась прилечь у костра.
– Ну и где ты был? – послышался грубый голос рядом.
Глава 16. Мы не одни в этом лесу.
– Думал, ты спишь, – ответила я, стараясь вернуть голос к звучанию, как у мальчишки.
– Я просыпался.
Рон сел и устало уставился на догорающий костер.
– Тебе снятся кошмары? – спросила я напрямую.
– Всем снятся, просто у каждого свои.
Хм… я помнила времена, когда Рон спал самым крепким сном на свете, когда он даже не знал значения слова «кошмары», и когда он посмеивался над тем, как беспокойно могут спать другие. Но сам он, казалось, не помнил тех времен.
– И что же снится тебе? – выдохнула я.
– Я убийца, кудрявый. Убийцы не спят спокойно.
А ведь правда. Главная разница между прежним Роном и нынешним в том, что прежний никого не убивал. В голове помутнело. Убийство – это черта, переступив которую, человек становится другим, несчастным, сломанным, отчаянным, злым.
– Ты жалеешь? – спросила я.
Рон задумался, и некоторое время смотрел на костер невидящим взглядом, я уж было решила, что он впал в легкую дрему. Но потом Рон сипло рассмеялся жутким смехом сумасшедшего.
– В чем дело, Рон?
– Это неважно, – откликнулся он. – Порой мне кажется, что больше ничего не имеет значения.
Страшные слова. Слова обреченного. Часть меня хотела обнять Рона и сказать, что я рядом, что у нас есть сын. Часть меня хотела посмотреть ему в лицо и ласково сказать: «Давай начнем все с начала». Но другая часть могла думать лишь о Заке. Сына надо спасать, и для этого пожертвовать Роном. К тому же, его предательство я не смогу забыть.