– Мы бы уехали в маленькую деревушку на краю земли, - говорил Рон загадочно. - И жили бы вместе долго и счастливо.
– Мы должны спасти сына.
– Я знаю, просто размышляю.
Размышляет он. Зак - главное в моей жизни, а Рон лишь мужчина, которому я по глупости-молодости отдала свое сердце... Бросила на него хмурый взгляд. Он бросил нас на долгие десять лет. Предательству нет прощения, и надо иметь достаточно мужества, чтобы принять реальность такой, какая она есть.
– Когда спасем Зака, все будет кончено, – сказала я тихо, но твердо, – между нами. Все будет кончено и каждый пойдет своей дорогой.
Глава 33.2. Просыпайся!
– Я тоже на это надеюсь, – ответил Рон. – Все будет кончено.
– Вот и славно!
– Славно!
Мы оба ненавидели себя за то, что говорим, но не могли иначе. Гордые и обиженные, сломленные и с разбитыми сердцами, мы нуждались в друг друге, но не решались признаться и простить по-настоящему.
Показались широкие деревья, и мы вошли в одну из расщелин. Сначала Рон, а следом, окинув взглядом этот странный-неправильный мир, я.
Мир почернел.
Приснится же такое! Я открыла глаза. Деревянный потолок. Запах свежеиспеченного хлеба. Все в порядке, я дома. Это просто сон. Тяжело дыша, приподнялась на кровати. Спина болела, ноги затекли. Неудобную же позу для сна выбрала. Надо было спать на правом боку, а я что? На сине и храпишь, и затекает потом все. Ох, совсем старая стала, неповоротливая.
– Просыпайся, старый, – я растолкала спящего рядом мужа.
– Ну чего, старушка?
Какой он у меня соня! Глаз даже не открыл! Даже в сторону мою не повернулся. Ответил и дальше посапывает.
– Сон приснился дурной! - толкаю снова.
– В нашем возрасте, хорошо, если спишь и просыпаешься, так что ничего страшного.
– Эй, Рон!
Муж поднял свою седую голову с подушки и обернулся на меня с наигранной обидой, но глаза его улыбались. Они всегда улыбались, когда он смотел на меня.
Я уже перестала считать наши годы, проведенные вместе. Пятьдесят лет? Шестьдесят? Может, больше? Я привыкла к Рону, привыкла настолько, что он уже давно ощущался, как продолжение меня. Да, сейчас его спина была сгорбленной, глаза щурились, а волосы поредели и поседели. Лицо в морщинках. Но я любила это лицо больше всего на свете. И сейчас, глядя на своего старого мужа, я ощущала себя спокойной и счастливой. Мой любимый, лучший на всем свете.
– Чего приснилось-то тебе, старушка? – спросил Рон, приобнимая меня. – Рассказывай.
Ну что творит, старый? Какие объятия еще? Засмущал совсем. Я облакотилась на его руку, подняла глаза. Мой.
– Рассказывай-расссказывай, – продолжал Рон. – Сны это дело серьезное, нельзя оставлять просто так.
Я сморгнула, возвращаясь мыслями ко сну. Сон… память становилась хуже. После восьмидесяти лет начинаешь забывать какие-то простые вещи. Не получалось сосредоточиться, я смотрела на Рона и просто улыбалась, а он улыбался мне.
– Сон? – повторила я. – Да уже и не помню.
Глава 34. Будни старушки.
Мы могли сидеть так вечно, улыбаясь друг другу, в тепле и радости, но надо вставать и готовить завтрак. Сегодня собирались заехать внуки. Давно их не видела, наверное, уже совсем большими выросли.
– Во сколько они приедут? – спросила я. – Не помнишь?
– В два, кажется. Да, в два собирались.
– Точно-точно.
Мы поднялись с постели и пошли топить печь. Мы все делали вместе. Порой мы даже не разговаривали, но в своем молчании чувствовали себя прекрасно. Мы знали, что рядом друг с другом, и этого было достаточно. А потом мы бросали друг на друга хитрый взгляд и улыбались пожелтевшими зубами.
Порой я смотрела на молодежь и понимала, что мы с Роном намного счастливее их всех.
– Чего улыбаешься? – я легонько толкнула Рона в плечо.
– Красивая ты у меня, старушка.
Я рассмеялась, и Рон рассмеялся. Завтрак был готов, и каждый занялся своим делом. Я вязала шарф, Рон делал ложки из дерева. Хорошо было и спокойно.
– Помнишь, какими они маленькими были? – спросил Рон.
– Помню-помню. Кажется, они до сих пор малыши.
– Да уж. А Зака помнишь маленького?
В груди неприятно закололо. Знакомое имя.
– Зака? – спросила я. – А кто это?
– Ну Зак! Ты что, старушка?
– А-а, наш старшенький!
Как я могла забыть про Зака? Моего сына. Нет-нет, нашего сына. Я родила его в Среднеземноморском королевстве, а потом долгие годы работала в Управлении. Или нет? Может, путаю чего.
– Он тоже был маленьким, – сказала я, улыбаясь. – Крошечным. А знаешь, какое у него было первое слово?
– Ну, какое же?
– Мама.
Рон рассмеялся:
– Кто бы сомневался.
– Я заплакала тогда, представляешь? Расплакалась, как маленькая.
– Ну что ты, моя старушка?
Мои глаза и сейчас стали влажными. Я сморгнула. На старости лет я стала очень впечатлительной, могла заплакать от любого трогательного слова. И Рон обнял меня. Он всегда обнимал, когда я плакала, а я обнимала его.
– Я скучала по тебе, – сказала я.
– Я тоже скучал.
Мы оба посмотрели друг на друга непонимающим взглядом. С чего бы нам скучать? Мы же всегда рядом. Не разлучаемся ни на минуту.
– Почему ты так сказала? – спросил Рон.
– Не знаю, вырвалось.
– Ну ладно. Бывает.
– А почему ты спросил про Зака? – нахмурилась я. – Тебя разве с нами не было?
– Не помню.
– Да был ты с нами, – махнула я рукой. – Мы же всегда вместе вот уже шестьдесят лет как!
– Больше.
– Ну ладно, больше.
Я задумалась. Нет же! Рона тогда с нами не было. Я помнила, как забирала Зака из школы одна, вспомнила, как он просил меня рассказать про отца. Как странно.
Глава 34.2. Старушка, как ты?
– Старушка, ты как? – Рон приобнял меня за плечи, помог сесть.
– Не знаю, что нашло… Ты же должен был быть с нами.
– И я о том же.
– Ну ладно, – я задумалась. – А где Зак сейчас?
– Наверное дома, со своей семьей.
– Да, точно, у него есть семья.
Но я не могла вспомнить эту его семью. Не могла вспомнить о том, каким Зак вырос.
– Рон, – позвала я обеспокоенно. – Ты помнишь, как выглядит наш сын?
– Что ты такое говоришь, конечно, помню.
И он застыл.
– Сколько ему лет? – спросил Рон.
– Ему… – я сглотнула. – Десять.
Мы с Роном пораженно уставились друг на друга. Мысли работали медленно, как механизм, который нуждался в смазке. А от любых попыток расшевелить мозги, начинала болеть голова.
– Как он выглядит? – спросил Рон. – Как выглядит наш сын? Я не помню. Как я могу не помнить…
– Он невысокий и лохматый, с большими глазами. Похож на нас, на тебя. У него твоя улыбка.
– Моя улыбка.
Я схватила Рона за руку, словно это могло помочь мне вернуть воспоминания.
– Его похитили, – вспомнила я.
– Белые Змеи.
– Какие змеи, старый? Как змеи могли похитить ребенка?
Рон пожал плечами, и прикрыл глаза.
– Это те Змеи, которые убили наших родителей, – сказал он тихо.
– Никто их не убивал. Старый, ты все путаешь.
– Нет же!
– Да как? Вон они, там дальше, на деревенском кладбище лежат. Мои родители, а рядом твои родители.
– Нет-нет, – покачал головой Рон. – Это ты что-то путаешь. Я помню, как в тринадцать лет остался сиротой.
– Это я помню, как твоя мать учила меня стряпать. Невестка никогда не забудет свою свекровь!
– Точно, было такое, – пробормотал Рон. – Как-то из головы вылетело. Но тогда, кто умер, когда мне было тринадцать?
– Не знаю, – я застыла.
В голову прокрадывались необычные картинки. Мы с Роном – еще совсем дети, бегаем по бескрайним лугам, он обращается драконом. Мы летим, летим… поднимаясь все выше и выше, и выше. В голове словно поселились воспоминания из разных жизней.
– В тебя стреляли, – сказал Рон неожиданно. – Из ружья.
– Не было такого!
– Было! Точно было! Прямо в грудь! Ты заслонила меня собой.
– Ну вот, посмотри! Ничего нет.
Рон заглянул мне под тунику, шрама не заметил.
– Но я видел.
– Не было такого, – я замерла. – В тебя стрелял мой отец.
– Точно!
Мы повернули головы на стену. Память играла с нами злую шутку. Голова словно превратилась в чулан, в котором слишком много всяких вещей, и собственных, и чужих. Воспоминания копились и копились, и все сложнее было забраться внутрь и достать что-то нужное.