Проверяю еще раз Анечку, она спит. Кормлю малышку, убеждаюсь, что у нее все хорошо.
Только после этого позволяю себе отойти от дочери и умыться. Переодеваюсь в пижаму и ложусь рядом, но только на свою кровать.
Сон не хочет идти, но я особо не настаиваю. Слишком много мыслей в голове.
Прокручиваю одну за другой, разбираю все свои идеи и пожелания, понимаю, чего хочу от этой жизни. И человека, с которым бы на самом деле хотела жить.
Так и засыпаю с мыслями о Мише, чтобы утром, открыв глаза, сразу же посмотреть в его.
— Доброе утро, — хриплю спросонья, тру глаза. Перед ними все расплывается, и я никак не могу сфокусировать взгляд.
Он сидит рядом с детской кроваткой в обычной уличной одежде. Смотрит то на Анечку, то на меня. Лицо хмурое.
Миша выглядит измученным и уставшим. Такое ощущение, словно он не спал всю ночь!
Сердце щемит. Разве так можно? Он ведь оперирующий хирург! Таких специалистов, как Майоров, по пальцам можно пересчитать.
— Привет, — говорит еле слышно. Смотрит на меня задумчиво, ерошит волосы на голове.
— Давно здесь сидишь? — спрашиваю так же тихо. Малышка спит, и никто из нас не хочет ее разбудить. Для нее сон — это развитие и лекарство, будить нельзя.
— Достаточно, — отвечает коротко. Снова смотрит на Анечку, думает о чем-то своем.
Часы показывают шесть утра, за окном еще только начинает светать. Миша, Миша…
Вылезаю из-под одеяла, подхожу к мужчине, нежно приобнимаю. Он спустя пару мгновений сдается и приобнимает в ответ.
Так и стоим с ним. Молча.
Я ласково перебираю пальцами у него на затылке, он, закрыв глаза, утыкается лбом мне в живот. Между нами царит полнейшая идиллия, мы без слов понимаем друг друга.
Это важно как никогда.
Понимаю, что Мише нужно поспать. Мне самой бы тоже не помешало, на самом-то деле. Сегодня была первая ночь, когда Анечка не просыпалась несколько раз. Первая ночь, когда мне дали поспать шесть часов. И это бесценно!
Дыхание Миши выравнивается, он начинает дремать. Улыбаюсь. Нежность затапливает сердце.
Наклоняюсь вперед, касаюсь своим лицом его макушки, растворяюсь в этом моменте. Снова чувствую себя живой и нужной, снова могу дарить силу и любовь.
Я уже и забыла, каково это. Вот же глупая! Столько проблем создала сама себе.
Когда Миша рядом, мне спокойно и комфортно. Хорошо.
Подобных чувств я ни с кем другим не испытывала, только с Мишей. Он словно вторая половинка моей души.
Касаюсь губами его виска. Прижимаюсь. Не дышу.
Миша лишь крепче меня обнимает и продолжает молчать.
Разумом понимаю, что так делать не нужно, но отбрасываю мысли прочь. Слушаю сердце. Оно, как выяснилось, гораздо умнее.
— Пойдем, — говорю, утягивая его за собой. — Тебе нужно поспать.
Майоров особо не сопротивляется. Он вместе со мной подходит к кровати, останавливается прямо напротив.
— Ложись, — показываю на не заправленную постель. Укладываю его на свою кровать, сама сажусь рядом.
— Иди сюда. — Миша притягивает меня к себе, обнимает со спины и засыпает. А я лежу рядом и понимаю, что мне несказанно хорошо.
Наши тела идеально подходят друг к другу. Мы словно два кусочка одного пазла, которые, наконец, нашлись.
Расслабляюсь, закрываю глаза и не замечаю, как проваливаюсь в сон. Резко подскакиваю от громкого детского плача.
— Анечка, — говорю, не открывая глаз. — Ш-ш-ш, — протягиваю руку чуть вперед, нащупываю детскую кроватку и покачиваю ее. Малышка опять засыпает.
Чувствую, что что-то не то. Поворачиваю голову в сторону и понимаю, почему напряглась. Миша ушел.
С тоской вспоминаю наши объятия, вздыхаю. Затем поднимаюсь с кровати и направляюсь к умывальнику. Нужно привести себя в порядок.
Уже почти девять утра, скоро привезут завтрак. Мне бы суметь как-то быстро поесть, пока малышка не проснулась. Ведь у нее сегодня очередное бужирование под наркозом, и кормить ее ни в коем случае нельзя.
Дочка вновь принимается возиться, засовываю ей соску в рот, покачивая кроватку, доедаю кашу. В голове по-прежнему крутятся мысли о Мише, тело помнит тепло его рук. Растворяюсь в этом моменте.
— Доброе утро. — В палату заходит помощник Миши, Алексей. Удивляюсь, когда его вижу. — Готовы? — уточняет, кивая на Анечку.
— Практически, — отвечаю с опаской. После произошедших событий я стала очень тревожна, не доверяю никому от слова совсем. Даже людям, с кем Миша работает вместе.
— Готовьтесь, — кидает взгляд на часы. — Минут через пять заберем ребенка.
— Кто? — ахаю. Страх накрывает волной.
Никому не хочу отдавать свою дочку!
— Медсестра, — произносит, внимательно всматриваясь в меня. — Да вы не волнуйтесь так, — считывает мое беспокойство. — Стандартная процедура, я уже делал ее сотни раз. Мы пробужируем пищевод и вернем вам дочку. Завтра возьмем анализы и можете готовиться к выписке. Все в будет в порядке.
Завтра на выписку? Это как?!
Блин! Я совсем-совсем не готова.
— Миш… — начинаю и резко осекаюсь. — Михаил Александрович про выписку ничего не говорил.
— Значит, еще скажет, — продолжает спокойным, ровным тоном. — Не переживайте.
Его слова действуют на меня совершенно иначе. Я еще сильнее начинаю нервничать.
— Бужировать будете вы? — уточняю. Надеюсь услышать отрицательный ответ, ведь лечащий врач Анечки Миша.
— Я, — кивает.
— А Майоров? — стараюсь держать себя в руках.
— Он на совещании, и когда освободится, неизвестно, — недовольно поджимает губы. Затем снова надевает на себя маску уверенного в своих словах и поступках врача. — Не переживайте, я неоднократно проводил подобные процедуры, — вновь смотрит на часы. — Через пять минут будьте готовы.
Глава 32. Миша
— Михаил Александрович, вы понимаете, под какой удар ставите работу всего отделения? — Взгляд Али пылает праведным гневом. Она зла и не скрывает этого. — Мне сегодня звонили из министерства и намекнули на снятие с должности.
— Никто вас не снимет, — отмахиваюсь. Начальница недобро щурится. — Они будут настоящими идиотами, если сделают это. Сами знаете, специалистов вашего уровня раз, два и обчелся.
— Меня могут снять с должности заведующей, но оставить врачом, — многозначительно ведет бровью. — Не забывай, что у каждого из нас есть как доброжелатели, так и недруги. Незачем вторым давать лишний шанс.
— Незачем, — соглашаюсь. Эта женщина, как всегда, оказывается права.
Но вот только в случае с Элей я не мог поступить по-другому. Иначе это был бы уже не я.
— Зачем было провоцировать скандал? — продолжает допытываться.
— Я не провоцировал, — отвечаю, стиснув зубы. Мое терпение уже на исходе. Работы валом, я всю ночь не спал, а меня еще отчитывают, как мальчишку!
Мне предстоит провести сложнейшую операцию, а меня мало того что не допускают в ординаторскую, так еще и нервы треплют!
В дерьмовом поведении мужа Эли я уж точно не виноват! И в его звонке в министерство тоже.
— Изольда Альбертовна, — терпеливо обращаюсь к женщине. Мне нужно донести до нее ситуацию. Иначе никак.
Заведующая отделением сидит на своем рабочем месте и внимательно смотрит мне в глаза. Словно прочесть пытается.
Она не скрывает своих переживаний и готова меня выслушать. Такое отношение видавшей многое на своем жизненном пути женщины стоит заслужить.
Аля далеко не всем готова уделить свое время.
Это ценно. Очень.
Понимаю, что заведующая уважает меня как врача. Если бы не она, то я вряд ли бы вернулся в страну. Мне за границей предлагали остаться.