Но Изольда Альбертовна смогла переубедить.
— Смирнов незаконно проник на территорию медицинского центра, обманом попал в отделение, заставлял свою жену отказаться от ребенка, — намеренно выделяю каждое из его поступков. Пусть знает! А то решила меня учить, как с ублюдками себя вести нужно.
Мои слова действуют на женщину, как нужно. Она тут же меняется в лице.
— Он предлагал дочь на органы продать, — добиваю ее. — Меня собирался подкупить и добивался, чтобы я это все провернул, — рассказываю ту часть правды, которую ей следует знать. Полностью все скрыть не удастся, да и незачем.
Аля осуждающе покачивает головой. Женщина в шоке.
Кто бы сомневался.
— Как думаете, это весомый аргумент для вызова охраны и отправки его в отделение? — задаю животрепещущий вопрос.
— Если дело обстоит так, как ты описываешь, — говорит уже совершенно иным тоном, — то конечно, — растерянно смотрит на меня. — Миша, он действительно это все предлагал? — ахает.
— Да, — киваю. — Запросите аудио у охраны. — Со стола беру чистый лист бумаги и карандаш, пишу дату, примерное время и номер палаты. — Вот интервал, который вам нужен, — протягиваю ей.
— Я запрошу, — утвердительно произносит.
— Буду вам благодарен за это, — искренне говорю. — Потому что мне предлагали такие суммы, о которых врачу только мечтать приходится. Охране за запись, уверен, предложат не меньше.
— Думаешь? — спрашивает с толикой сомнения в голосе.
— Уверен! — смотрю ей прямо в глаза. — На кону стоит нечто крупное, к чему этот ребенок напрямую имеет отношение, и отец решительно намерен избавиться от него.
— Вот дела, — задумчиво вздыхает. — Ладно, иди работай, — машет рукой на дверь. — Когда они на выписку? — уточняет в самый последний момент.
— Завтра, — отвечаю, прикинув сроки. Больше держать в отделении девочек не надо. Они и так достаточно долго пробыли у нас.
— Узнай, где будут жить. Дай ей мой сотовый, — продолжает все таким же строгим тоном. — Возможно, матери девочки потребуется помощь. Я прекрасно знаю, что значит одной остаться с младенцем на руках. Это очень трудно. А если ребенок не совсем здоров, так врагу не пожелаешь подобных испытаний.
— Они будут жить у меня, — отрезаю. За что тут же получаю многозначительный взгляд.
— У тебя? — щурится женщина. Ее губы расплываются в лукавой усмешке. — Только не говори, что это та…
— Да, — не даю ей возможности договорить. Перебиваю. — Это она.
Аля в курсе моих проблем в прошлом. Она одна из тех, кто помог их замять.
Женщина больше не вникает в ситуацию, только ухмыляется и покачивает головой. Думает о том, что ей одной известно.
— Завтра выписка, — говорит строго. — Ты должен их сопроводить до квартиры и остаться до вечера дома. Завтра у тебя будет сокращенный день.
— У меня операция, — отвечаю. — Там план. График не поменять.
— Значит, Смирновы будут сидеть в отделении до тех пор, пока ты не освободишься! — Ее властному голосу невозможно не подчиниться. — Раз ты ввязался в конфликт с ее семьей, придется самому все разгребать.
— Разгребу, — заявляю, упрямо сжав губы. — Можете даже не сомневаться в этом.
— Если бы я сомневалась в тебе, то ты бы здесь не работал. — Губ властной женщины касается теплая улыбка. — Иди, — показывает на дверь.
Не теряя ни одной лишней минуты, покидаю кабинет заведующей и спешу в ординаторскую. Дел невпроворот.
— Михаил Александрович, — раздается за моей спиной. Оборачиваюсь. Хмельницкий.
— Блин, Сань, я в мыле весь, — коротко обрисовываю ему ситуацию. — Давай сразу к делу.
— Да без проблем. — Друг сразу же все понимает. — Операцию пришлось сдвинуть на час, — выдыхаю. Значит, у меня еще есть время. — Сейчас у меня наркоз у Смирновой, — показывает в сторону Элиной палаты. — Твой Алексей распорядился, — многозначительно добавляет.
— Да, я в курсе, — коротко киваю. — Будем бужировать пищевод.
— Будешь присутствовать? — уточняет.
— Конечно, — заверяю старого друга. — К Ане Смирновой никакого другого врача, кроме своих самых надежных, не подпущу.
Саня смотрит на меня пристально, хмурится.
— Не с ее ли отцом скандал был? — ухмыляется.
— И до твоего отделения уже дошли слухи? — закатываю глаза.
— Обижаешь! — говорит довольный. — Обсуждали вчера целый вечер.
— Капец. — Представляю, что будет сегодня. Я, блин, звезда.
— Ладно, не парься, — похлопывает меня по плечу. — Пошел готовить операционную. Не задерживайся.
— Не беспокойся. Не буду, — обещаю.
— Жду тебя на том же месте в тот же час, — ржет Саня, покидая отделение.
Я, тихо посмеиваясь качаю головой. Приколист, блин!
Хмельницкий в этом весь. Без него было бы скучно.
Вдруг боковым зрением вижу знакомую фигуру в буфете. Резко меняю направление. Не доходя до ординаторской несколько метров, сворачиваю в сторону, в буфет.
— Привет, — говорю. Эля от неожиданности аж подскакивает.
— Ой, — тут же смущается. — Привет, — расплывается в улыбке. Сердце плавится от нежности. — Ты как? — с беспокойством смотрит на меня.
— Нормально, — отмахиваюсь. — Аня готова? — решаю на всякий случай уточнить.
— К чему? К бужированию? — тут же заваливает вопросами. Она всегда так делает, когда волнуется. — Ты тоже будешь его делать? — спрашивает с надеждой. — Просто Алексей Сергеевич сказал, что ты можешь не успеть. — В глазах страх.
Подхожу чуть ближе, приподнимаю голову девушки за подбородок, вынуждая ее посмотреть на меня.
— Я успею, — обещаю ей. Мой голос с надрывом. Я говорю гораздо о большем, нежели о простой медицинской процедуре. — Всегда. — Она едва дышит, с замиранием сердца глядя на меня. — Ты мне веришь?
— Да, — кивает.
— Вот и славно, — улыбаясь, касаюсь пальцем кончика ее носа, тем самым разряжая обстановку.
Направляюсь в сторону коридора.
— Ты куда? — спрашивает растерянно.
— Спасать жизни, — отвечаю бегло. Настроение лучше не придумаешь, сердце парит от счастья.
— Пусть все будет хорошо, — летит в спину. Но я ничего на это не отвечаю. Лишь ускоряю шаг.
Глава 33. Эля
— Вот мы и приехали. — Миша заносит в квартиру наши вещи. — Детскую кроватку еще не привезли, поэтому придется пока без нее побыть.
— Ничего страшного, — заверяю мужчину. — Поспит со мной рядом. Да, малышка?
Анечка вместо ответа морщит носик и продолжает спать. Лишь соску начинает более усердно посасывать.
Миша привез нас к себе домой. Сказал, что мы будем жить под его присмотром и это даже не обсуждается.
Я хотела отказаться, даже заготовила речь, но не стала даже начинать говорить. Миша прав. Нам угрожает опасность, и единственное место, где мы можем спрятаться, это его дом.
Точнее, квартира.
Миша заносит вещи в комнату, где я в прошлый раз спала. Ставит на пол, разворачивается ко мне.
— Эля, нам нужно серьезно поговорить, — говорит таким тоном, от которого не приходится ждать чего-то хорошего. — Как Анечку положишь, приходи. Я буду на кухне.
— Хорошо, — киваю. На сердце снова появляется тревога.
Даже страшно подумать, о чем пойдет этот разговор.
Тем не менее, кладу спящую дочку на расстеленный диван, загораживаю ее со всех сторон подушками и иду к Мише.
Я безумно благодарна за помощь. Если бы не он, то страшно представить, что с нами было бы.
Савелий и мама нашли бы способ заставить меня отказаться от дочки. Я в этом уверена. Только вот почему?
Уверена, здесь что-то еще кроется помимо болезни Анечки, ведь Сава на протяжении всей беременности ждал появления мальчика и мама тоже. Никто из них не хотел, чтобы родилась девочка.
Может быть, дело в этом?
Сердце заходится от волнения, я буквально залетаю на кухню.