– А если я опьянею? – сказала Назан смущаясь.
Несрин рассмеялась:
– Не обижайся, но ты наивна до смешного. Разве можно опьянеть от одной рюмочки коньяку? Ну хорошо, я вскипячу чайник, а потом мы сделаем пунш.
– Пунш? А что это такое?
– Чай с коньяком. Так легче пить коньяк и приятней. Вот увидишь.
Не дожидаясь ответа, Несрин вышла из комнаты. Оставшись одна, Назан подошла к окну. Издали доносился гул Бейоглу. Снег почти прекратился – редкие снежинки кружились в воздухе, неторопливо опускаясь на землю.
В доме напротив светилось только одно окно. За наполовину задёрнутой занавеской мелькнули два силуэта. Вот они слились в поцелуе. Назан отпрянула от окна, словно совершила проступок. Но немного придя в себя, она осмотрелась и, убедившись, что в комнате никого нет, спряталась за занавеской и стала наблюдать.
Ей было видно немногое, но сердце у неё забилось сильнее. Она затосковала по мужу, по его жарким объятиям…
Ну да что там – через полтора, самое большое через два месяца она будет с ним. Ах, скорей бы наступило это время!
Не отдавая себе отчёта в том, что делает, Назан встала на табурет и начала всматриваться. Она была так поглощена увиденным, что не заметила, как вошла Несрин.
– Не правда ли, миленькое «кино»?
Назан спрыгнула на пол, не смея поднять глаза от смущения.
– Вот не думала, что тебе нравится смотреть на такие вещи! – насмешливо сказала Несрин.
– Нет, что ты, дорогая…
– Так я тебе и поверила! Иной раз здесь такое увидишь… Но ещё лучше видно с верхнего этажа, где живёт мадам. Хочешь, поднимемся к ней? – и онна потащила Назан за руку в тёмный коридор.
Мадам – хозяйка Несрин – оказалась пожилой, изрядно потрёпанной женщиной. Волосы у неё были небрежно заколоты, а дряблое тело противно колыхалось на ходу.
Она очень приветливо сказала:
– Заходите, пожалуйста, чем могу служить?
– Да вот, «кино» хотим посмотреть.
Для мадам это было дело привычное. Она понимающе подмигнула и жестом пригласила их занять место у окна, а сама удалилась.
Несрин потащила к окну сконфуженную Назан. Её рука была холодна как лёд.
– Да что с тобой?
Назан покраснела.
– Нечего стесняться – дело житейское…
Сквозь тонкую тюлевую занавеску всё происходящее в комнате напротив было видно как на ладони. Назан закрыла глаза. Но понемногу она освоилась и робко взглянула на Несрин. А та, казалось, забыла обо всём.
Когда они наконец отошли от окна, Назан уже перестало казаться, что они занимались чем-то очень постыдным.
– Всё это совершенно естественные вещи, – сказала Несрин. – Разве ты не понимаешь?
Но Назан только застенчиво улыбнулась и пожала плечами.
Они спустились вниз. Вода в чайнике закипела. Несрин бросила в него щепотку чаю и сняла с огня.
– В любовных утехах, – говорила она, ещё находясь во власти недавних ощущений, – никто не может сравниться с Сами. Не то разве стала бы я столько лет терпеть от него обиды и огорчения?
Любовные утехи! Назан понравились эти слова. Что она знала до сих пор о любовных утехах? Ни разу за все годы супружеской жизни ей не довелось испытать такого волнения, как несколько минут назад, в комнате мадам.
Они уселись пить чай, в который Несрин подлила коньяк. Она рассказывала Назан о своей службе в баре, а та не переставала изумляться:
– Как чудно! Значит, в баре не только танцуют?
– Ты сама подумай сама: разве станет мужчина бросать деньги впустую?
Несрин налила Назан новый стакан чаю с коньяком, пододвинула к ней шоколад, миндальные пирожные и продолжала:
– Нам, женщинам, не так-то просто угодить. Не знаю почему, но все гости, которые посещают бар, кажутся мне скучными и холодными. Настоящее наслаждение может дать только любимый. А что такое гость? Это просто гусь, которого надо ловко ощипать, особенно если он с жирком…
Назан засмеялась. Щёки её раскраснелись, а голова слегка кружилась от приятного опьянения. Впервые в жизни ей было так весело. Она перестала обращать внимание на то, что Несрин уже в который раз подливает ей коньяк, и беспричинно хохотала.
Дверь неожиданно открылась, и в комнату вошёл Сами. Увидев Назан, он на мгновение остановился, но тут же овладел собой и, сверкнув глазами, поцеловал ей руку.
Назан не узнавала себя. Куда девался её страх? Тот, кто стоял сейчас перед ней, более уже не казался опасным.
– Благодарю вас, – ответила она на приветствие.
– А мне дадут коньяк? – вкрадчиво спросил Сами.
– Нет! – сердито отрезала Несрин.
– Почему?
– И он ещё спрашивает!
В разговор вмешалась Назан:
– Вы так невнимательны к Несрин…
Сами самодовольно расхохотался.
– Признаю, признаю, вы обе бесконечно правы. Последние дни я действительно не уделял должного внимания Несрин. Но на то есть веские причины…
– Какие же? – перебила Несрин.
– Нужно было закончить важные дела… Налей мне коньяку, и я всё расскажу.
Несрин протянула ему рюмку. Не спуская глаз с Назан, Сами выпил одним духом и возвратил пустую рюмку Несрин:
– Мерси, мадам!
Обе женщины с нетерпением ждали, что же расскажет Сами. А тот нисколько не торопился. Он достал из заднего кармана брюк позолоченный портсигар тонкой работы и предложил женщинам сигареты. Назан отказалась, ей ещё никогда не приходилось курить.
– Ну и что из того, научишься. – Несрин взяла сигарету, прикурила от спички, услужливо зажжённой Сами, и, затягиваясь, сказала: – Так мы слушаем тебя.
Сами с серьёзным видом стал неторопливо рассказывать. Он теперь занялся торговлей. Капитал обеспечил компаньон. Что до него, то он вложил в это дело свой труд и умение. Сейчас всё пошло на лад, они уже начали получать приличный доход…
Несрин со злобой смотрела на своего возлюбленного. Глаза её сильно покраснели от вылитого коньяка.
– Если ты так хорошо зарабатываешь, почему же не навестил меня? Я влезла в долги, чтобы уплатить за квартиру, – требовали за три месяца вперёд. Пришлось одолжить у хозяина бара.
– Так ты нуждалась в деньгах? – с деланным удивлением проговорил Сами.
Несрин поняла, что он хочет порисоваться перед Назан, и решила больше не тянуть:
– Да, мне очень нужны деньги!
Сами извлёк из кармана бумажник и, вынув из него совершенно новенькую хрустящую сотенную купюру, протянул её Несрин.
– Вот, возьми! Может, нужно ещё?
Несрин возмутилась:
– С каких пор ты перестал понимать, что деньги всегда нужны?
– На ещё! – он протянул ей две сотенных.
Ассигнации, казалось, только что вышли из-под печатного станка.
– Такие новенькие, что просто жалко тратить!
– И в самом деле жалко! – подтвердила Назан.
Несрин спрятала деньги —за лиф и подняла на Сами благодарный взгляд.
– Дорогой мой, принести тебе ракы?
– Конечно!
Несрин вышла, и Назан осталась наедине с Сами. Под неотступным взглядом его чёрных глаз ей было не по себе, но почему-то сейчас она не испытывала страха. Назан вдруг вспомнила слова Несрин о достоинствах Сами и невольно представила себе всю сцену, которую видела в доме напротив. Только на месте того мужчины был Сами, а на месте женщины – Несрин. Но тут же она устыдилась этих мыслей и смутилась. Глаза Сами жгли её, словно раскалённые угли. Он протянул свою огромную руку, взял рюмку Назан и до половины наполнил её коньяком.
– Добавить чаю?
– Если вас не затруднит.
– Прошу вас! – он протянул ей рюмку.
Назан совсем перестала бояться Сами. Затихла боль, сжимавшая её сердце. Почему-то больше не думалось ни о муже, ни о ребёнке, ни о возможности скорого возвращения. «А если не вернусь? – промелькнуло у неё в голове. – Ну и что ж?» – с непонятной лёгкостью отмахнулась она и отпила из рюмки несколько глотков.
– Мне будет позволено вечером проводить вас домой? Или вы желаете остаться здесь?