– Она ещё не закончила свои дела, – спокойно ответила Нериман. – Как закончит, так и приедет.
В тот же день, отложив всё в сторону, она отправилась с Халдуном на базар. Возвращаясь с покупками, они столкнулись с Наджие. Служанка была очень взволнована.
– Хаджер-ханым ходит по квартире и кропит все углы заговорённой водой. За ней наблюдает кухарка, а я вышла предупредить вас. Если вы подниметесь наверх, то, возможно, ещё застанете её.
Это было как раз кстати. Мазхар уже несколько раз спрашивал, предприняла ли она что-нибудь.
Скинув туфли, Нериман легко взлетела по лестнице. Поджидавшая её кухарка кивнула на дверь спальни: Хаджер-ханым там. Нериман бросила взгляд на окно. Занавеси были плотно задёрнуты. Она тихонько толкнула дверь, та оказалась незапертой.
Хаджер-ханым стояла к ней спиной и, черпая из плошки сложенной ковшиком ладонью какую-то жидкость, разбрызгивала её по углам и бормотала заклинания.
– Помоги вам аллах, – язвительно проговорила Нериман.
Хаджер-ханым обернулась. Увидев невестку, она уронила плошку на пол. Лицо её пошло белыми и красными пятнами.
– Что вы здесь делаете?
Хаджер-ханым понурилась и молчала.
Нериман подошла к ней:
– Я вас спрашиваю, что вы здесь делали?
– Это я-то?
– Да, вы!
Хаджер-ханым вытерла выступившие на лбу капли пота, проглотила слюну, посмотрела вокруг и, заикаясь, спросила:
– Ты… ты скажешь об этом Мазхару?
В душе Нериман жалела её, но, стараясь придать своему голосу суровость, она ответила:
– Не знаю.
Хаджер-ханым схватила её за руки:
– Не говори, прошу тебя! Нечистый меня попутал, не говори сыну. Ты же знаешь его. Пожалей моё бедное старое сердце.
– А что мы сделаем с амулетами?
Хаджер-ханым вздрогнула:
– К-ка-ки-ми а-м-мулетами?
– А с теми тремя амулетами, при помощи которых вы хотели добиться, чтобы Мазхар и я охладели друг к другу?
Удар оказался сокрушительным… Ноги больше не держали Хаджер-ханым, она упала на пол, закрыла лицо руками и заголосила.
Нериман подняла её с пола, усадила на стул.
– Перестаньте плакать! Вам не следовало забывать, что мать адвоката Мазхар-бея не должна позволять себе подобные вещи. Но… что было – не вернёшь.
Хаджер-ханым вся как-то съёжилась и жалобно взглянула на Нериман:
– Ты не скажешь сыну?
– А разве он узнал про амулеты?
– Да благословит тебя аллах, да сделает он тебя счастливой и на земле, и на небесах! Не думай, что я глупа… Больше не буду вам мешать. Сниму где-нибудь комнату и тихо буду доживать свой век. Не так уж много осталось…
– А теперь послушайте меня, – прервала её Нериман. – Я ничего не стану говорить Мазхару. А вы сами пойдёте и скажете, что хотите жить отдельно. Посмотрим, что он ответит.
Вечером, когда Мазхар возвратился от Нихата, Хаджер-ханым попросила его уделить ей немного времени. Он спокойно выслушал мать и сказал:
– Хорошо. Поступай, как знаешь.
– А что мне остаётся делать, сын мой? Ты всегда чем-то расстроен. Спросишь почему – сердишься. Не в моих силах теперь успокоить тебя, так уж лучше пусть всё это будет подальше от моих глаз.
– Ладно, ладно. Подыщи себе комнату и переезжай.
По-видимому, Мазхар не был расположен продолжать беседу.
Равнодушие, с которым он отнёсся к её словам, было ещё одним ударом для Хаджер-ханым. Но пришлось стерпеть и это.
На следующий день рано утром она побежала к своей приятельнице. Краснея и бледнея, Хаджер-ханым начала издалека. Её терпению пришёл конец. Она не может больше выносить девицу из бара, которая прибрала к рукам сына и вертит им, словно игрушкой… Настоящая ведьма! А все другие в их доме? Такой поганой шлюхи, как Наджие, и свет не видывал! Хороша, конечно, и Хикмет-жена этого насмешника Нихата, который называет себя адвокатом!
Все они, как голодные волки, набросились на Мазхара. Жрут миндальные пирожные и шоколад, распивают вино, а её бедное дитя не знает покоя ни днём, ни ночью из-за этой несчастной Назан! Какая мать согласится смотреть на такое безобразие?
Мать начальника финансового отдела выслушала Хаджер-ханым в полном молчании.
– Сын сразу согласился, чтобы ты жила отдельно? – спросила она, покручивая седые волоски на подбородке.
Хаджер-ханым слишком ясно видела, что Мазхар рад был от неё отвязаться. Но хотелось как-то смягчить его поступок.
– Я ему всё выложила, сестрица. Тогда он сказал: если ты очень настаиваешь, подыщи комнату. А там видно будет, надумаешь – переберёшься.
– Но ведь ты ему мать! Как же он мог так легко согласиться? Да человеку с его положением просто не подобает, чтобы мать жила отдельно! Неужели он не понимает?
– Кто его знает!
– Ну, если бы мой сын позволил какой-то девице из бара стать хозяйкой, клянусь аллахом, я устроила бы им такую жизнь, что вся эта блажь быстро вылетела бы у него из головы! На первом месте – мать! А что такое невестка? Тьфу!
Хаджер-ханым вполне разделяла эти взгляды.
– Что же ты намерена предпринять? – спросила огорчённо приятельница, прекрасно понимая, что, если уж Хаджер-ханым решила покинуть дом, не устроив грандиозного скандала, значит, на то были веские причины.
– Ничего! Найду комнату и буду там жить, – пожала плечами Хаджер-ханым.
– А ты уже что-нибудь присмотрела?
– Пока ещё нет, но думаю, это будет нетрудно. Попрошу гарсона Рызу-эфенди, мужа нашей служанки Наджие, помочь мне…
На следующий день Хаджер-ханым разыскала Рызу в кофейне, неподалёку от бара. Он, как обычно в свободное время, резался с дружками в карты. Рыза прикинулся изумлённым, хотя накануне вечером жена рассказала ему об истории с колдовством.
– Ах-ах-ах! Значит, в этом деле замешана и моя Наджие?
– Замешана, Рыза-эфенди, замешана! Я бы на твоём месте ни дня не стала жить с такой женщиной. Не обижайся, но жена совсем тебе не пара!
– Вы правы, целиком правы, ханым-эфенди!
– Неужели для тебя не найдётся подходящей женщины? Чего ты держишься за это сокровище, если аллах даже не дал вам детей?
– Об этом и говорить нечего! Сколько денег я перевёл, чтобы она хоть одного родила! Но что поделаешь, бесплодна, совсем бесплодна!.. К тому же у всякой порядочной жены должно быть немного мяса на костях. А моя суха как палка!.. Вот так-то, старшая сестра…
– Старшая сестра? – поморщилась Хаджер-ханым.
– Простите, пожалуйста, мою неловкость, но как правильно назвать вас, и не знаю. Не могу же я просто сказать «Хаджер».
– А почему бы нет? Ведь мы почти одного возраста. Разница каких-нибудь два года, не больше! И не по годам, а по сердцу судить надо. А сердце-то у меня молодое!
– Вы правы, годы не имеют значения! Важно, чтобы женщина была женщиной.
– Ещё бы! Если уж ты зовёшься женщиной, так имей хоть то, что тебе положено! И следи за собой. Тогда никто и не даст тебе твоих лет. Вот я, например. Мне никто не даёт больше сорока пяти.
«Ну и загнула», – подумал Рыза, а вслух сказал:
– Конечно, больше и не дашь!
– Когда я осталась вдовой, многие предлагали мне руку и сердце. А что бы я от этого имела? Заботы, беспокойство, горе? Больше ничего! Вот я всем и отказывала. Жизнь человека так коротка! Глупо прозябать, ведь живём-то на свете один раз! Я и сейчас думаю, для чего мне терпеть – от сына, от невестки, даже от внука! Чтоб им пусто было!
Хаджер-ханым сделала паузу и сказала:
– У меня к тебе просьба.
– Всегда к вашим услугам, ханым-эфенди, – подобострастно отозвался Рыза.
– Подыщи-ка мне квартирку где-нибудь в спокойном месте, подальше от нашего дома. Чтобы было две комнаты с кухней да ещё комнатка для омовения.
– Вы хотите жить отдельно от сына! – с деланным изумлением воскликнул Рыза. И тут же вспомнил, что совсем недавно один местный чиновник, получивший назначение в другой город, поручил хозяину кофейни сдать внаём свой небольшой домик.