Шелестов проснулся как от толчка и сразу стал прислушиваться, не успев даже открыть глаз. Тело болело и чесалось от лежания на пальмовых листьях. Да, это был гул двигателя морского судна. Но если его слышно, значит, оно идет близко от острова. Максим вскочил на ноги, рядом сел на ложе из пальмовых листьев Сосновский.
– Что за звуки?
– Слышишь, да? – Максим махнул рукой: – Пошли!
Оперативники выбежали из своей маленькой пещеры под южное ночное небо. Близкие деревья, прикрывавшие вход в пещеру и делавшие ее незаметной с моря, мешали и самим обитателям видеть, что делается неподалеку. Пришлось взбираться по скале немного выше пещеры. Но теперь не слышно звуков и не видно никакого движения по водной глади. Океан сегодня был относительно спокоен, но с берега слышался еле приметный шорох воды по прибрежным камешкам. Значит, дошла до берега волна от судна, которую он во время движения оставляет за кормой.
– Это какой-то большой катер, – предположил Сосновский. От огромного парохода такого гула мы бы не услышали. Торпедный катер, буксир или что-то в этом роде.
– Может быть, – задумчиво отозвался Шелестов. – Во всяком случае, мы теперь знаем, что места эти обитаемы. И придется нам вести себя осторожнее.
– Обитаемы? – с сомнением возразил Сосновский. – А если это единственное судно, которое прошло здесь за последние полгода? И то случайно!
– Не думаю. Малые суда далеко от базы не удаляются. А если идут в открытом море, то только в сопровождении больших судов. В виде прикрытия для каравана или группы флота. Давай-ка, Миша, вести себя осторожнее. Не разжигать огня. Сначала надо понять, кто тут плавает, чьи суда: японские или американские. А уж потом будем думать то ли прятаться, то ли сигналы подавать.
Ночь прошла спокойно, а на рассвете поднялся ветер. Шум прибрежной волны не давал спать, все казалось, что какое-то судно проходит мимо, что от него волны накатывают на берег. И с первыми лучами солнца оперативники поднялись. Кое-как размяв затекшие мышцы, позавтракали бананами, выпили горячей воды, вскипятив ее в металлической посудине из аварийного набора. Утром, взяв с собой только спички, нож и оружие, оперативники отправились обследовать остров. Резонно было предположить, что удобное место для якорной стоянки и высадки на берег все же не с северной части острова, где он выгибается горбом, а с южной. Это нельзя назвать бухтой, но все же более защищенное от океанских волн место. Может, там и местные жители найдутся.
– Вон до той скалы дойдем и остановимся, – предложил Шелестов. – Место закрытое, и недалеко от берега камни из воды выступают. Там удобно ловить рыбу. Передохнем, пожарим рыбки, пообедаем и дальше двинемся. Но что-то у меня пока впечатление, что на этот остров нога человека не ступала.
– Посмотрим, – пожал Сосновский плечами. – Неизвестно, сколько нам еще тут жить. Можем весь до камешка осмотреть этот клочок земли в океане. Других занятий не предполагаю. Конечно, если удастся познакомиться с прекрасной туземкой, которая позволит в ее объятиях скоротать остаток века, тогда…
– Вот кто тебя плохо знает, Михаил, – со смехом ответил Шелестов, – может подумать, что ты бабник или как минимум болтун несусветный.
– А ты что думаешь? – вполне серьезно спросил Сосновский.
– Я не думаю, я знаю, – тоже перешел на серьезный тон Максим. – Ты разведчик, ты работал за кордоном, и довольно успешно. Такие люди, как ты, всегда думают, что говорят, и думают, что делают. Ты просто сейчас бережешь нервную систему позитивными мыслями. Хотя прекрасно знаешь, что туземку тебе не прокормить, потому что ты ничего не умеешь делать. Ни хижину построить, ни рыбы наловить.
– А кто вчера на ужин наловил рыбы? – удивился Сосновский.
– Ну, с леской и крючком и искусственной наживкой, которые были в аварийном наборе, каждый поймает. А ты попробуй из подручных средств сделать снасти и поймать.
Сосновский усмехнулся и промолчал. Они шли к берегу, и до скалы, возле которой планировали остановиться на отдых, оставалось меньше часа. Михаил шел первым, продираясь напрямик через кустарник, и вдруг он остановился, подняв предупреждающе руку. Шелестов подумал, что напарник увидел змею или мину. И сразу остановился, заглядывая через плечо Сосновского вперед.
Это был не просто кусок белой тряпки. Когда-то белой. Когда Сосновский поднял ее и расправил, то сразу стало понятно, что это матросская шапочка. Такие головные уборы с отворотами вверх носили американские военные моряки. И, судя по всему, на ткани когда-то имелись следы засохшей крови. Теперь от дождей она почти вся смылась, но все же понятно, что это была кровь. И как раз около дырочки, которая очень похожа на пулевое отверстие.