То, чего боялся Суйодхана, произошло на следующее утро после великого празднества. Он встретился лицом к лицу с Субхадрой. Жену Арджуны сопровождала Бханумати. Субхадра несла на руках своего маленького сына. Ни слова не говоря, она вложила ребенка в руки Суйодханы. Царевич вздрогнул и отвел глаза, когда ее пальцы коснулись его. Малыш улыбнулся беззубым ртом, забавно охнул, и наследник расслабился, оттаял. Он позволил ребенку играть с ожерельем из жемчуга, свисавшим с его шеи. Женщина, которую он когда-то беззаветно любил, и его супруга, стояли и мило беседовали, как давние подружки.
«Моя любовь хоть что-то значила для Субхадры?» — вопрошал сам себя Суйодхана.
Девушки обратили внимание на него лишь когда ребенок намочил одежду царевича и заплакал. Субхадра взяла сына, разговаривая с ним на языке, понятном только матерям и их младенцам. Ребенок успокоился и снова улыбался.
— Разве он не похож на своего отца? — спросила гордая мать у Суйодханы.
Она возилась с дитем, шептала ему, улыбалась, но не замечала боли на лице царевича.
Ребенок потянулся к Суйодхане. Царевич взял его на руки и снял с шеи блестящую нить жемчуга. Очарованный невинной улыбкой, он сложил ожерелье вчетверо и надел его на голову младенца.
Появился Арджуна, немного удивленный, увидев их всех вместе. Субхадра забрала сына и подбежала к мужу.
— Смотри, что царевич подарил нашему малышу! — она показала ценный подарок Суйодханы.
Пандав коснулся стоп Бханумати, поклонился он и Суйодхане. Чувства чувствами, но царевич Каурав старше. Некоторое время они поговорили о вчерашних торжествах и об общих знакомых. Когда Арджуна с супругой собрались уходить, Суйодхана спросил:
— Брат, какое имя ты дал сыну?
— Абхиманью! — Субхадра опередила мужа с ответом.
Ночью супруги лежали под балдахином в огромной кровати, подаренной отцом Бханумати. Поцеловав мужа в губы, Бханумати прошептала:
— Субхадра такая счастливая! Как я хочу, чтобы у нас был такой же славный сын, как Абхиманью!
Суйодхана провел рукой по ее волосам, ничего не сказав. Ему очень хотелось любить лежащую в его объятьях женщину с той же страстью, какую он испытывал когда-то к Субхадре.
Тем временем, на том месте, где стояли непроходимые леса Кхандавы, на покрытых пеплом берегах Ямуны, вырастал величественный город. Эти три года стали лучшими в жизни Майи. Он был очень требовательным строителем, стремящимся к совершенству. Выжившие в пожаре наги стали основной рабочей силой. И в жару, и в дождь и в холод, Майя, вместе с женщинами и детьми, трудился над постройкой прекрасного города для Пандавов. За свою работу наги получали скромный кров над головой и пищу. Под неусыпным взглядом молодого зодчего появлялись дороги, базары, сады, дома. Камень за камнем, Майя создавал город, прекраснее которого не знала Бхарата. Будущая столица Пандавов вобрала в себя все самое лучшее. Майя учел ошибки и неудачи строителей других столичных городов. Дварака, по его мнению, была не достаточно большим городом, Хастинапур не мог похвастаться продуманной планировкой, Хехейя или Музарис представляли собой сущий хаос.
Храмы Майя построил по образцу тех, что были у асуров. Внутреннюю отделку дворцов и храмом он позаимствовал у гандхарвов, которые умели придать своим помещениям чудесную передачу звука. Рынки были сделаны так же, как в Хехейе. Украшали город статуи в гандхарском стиле.
Произведение искусства, создаваемое Майей, должно было воплотить в себе душу Бхараты. До полного завершения работ оставалось немало времени, но слава о чудесном городе уже разнеслась повсюду.
Пандавы наблюдали за строительством из лагеря, разбитого на берегу Ямуны. Грандиозный замысел требовал много денег, а их постоянно не хватало. Братья то поднимали налоги, то совершали грабительские набеги. После чего вновь с удовлетворением любовались тем, как растет их столица, с удовольствием слушали, как воспевают ее, все, кому довелось увидеть это чудо. Боги проявляли к ним благосклонность, которой Пандавы даже не удивлялись. Да и правда, разве они не следовали всегда слову Господа, не шли путем дхармы? Этот город — меньшее из того, что они заслуживают!
Узнав, что строительство подходит к концу, из Хастинапура прибыл, в сопровождении преданных ему брахманов, Дхаумья. Ему требовалось убедиться, что Юдхиштхира по-прежнему стоит на пути праведности.
Васуки покинул Майю вскоре после закладки первого камня в основание нового города. Старый царь нагов взял с собой несколько надежных человек. Он не пытался отговорить Майю от задуманного, прекрасно понимая, что молодой зодчий получил возможность исполнить мечту всей жизни. Но у Васуки было безотлагательное дело. Такшака совершил несколько атак на Хастинапур, желая отомстить за пожар и бойню в Кхандаве. Бхишма безжалостно расправился с мятежниками. Такшака скрылся в неизвестном направлении. Он утратил, помимо людей и лесного лагеря, связь с бедными кварталами Хастинапура после того, как Видура нанес удар по теневому миру Дурджаи. Знакомство с Дурджаей, хоть оно и приносило пользу, вызывало у Такшаки чувство неловкости. Он прекрасно понимал, что этот страшный человек использует его, вождя нагов, в своих интересах.